— Куда угодно, лишь бы не домой.
За прошедшую неделю мне опротивели стены нашей общей с Лиссом квартиры. Они давили на меня и грозились окончательно прихлопнуть. И я бы рада.
Но теперь я не одна.
— Тогда, может, ко мне?
— Не домой...
— Понял, — поджал губы Панарин, а я потерла виски, по которым стучал невидимый дятел. — Тогда ресторан?
— Можно...
Всего на мгновение задумалась над тем, что же я творю, куда еду и зачем, а затем отмахнулась от мыслей этих бесполезных? Смысл над ними чахнуть, когда всем нам меня плевать? Игната нет. Отец усвистел, решать свои проблемы. Подруг и друзей я за годы брака так и не нажила.
В муже полностью растворилась.
Общалась с кем-то в институте, конечно, но не до такой степени, чтобы приехать и поплакаться в жилетку о том, что весь мой мир в одночасье рухнул. Игнат — он же, как мое персональное солнышко, а я вокруг него крутилась, вертелась, грелась.
А теперь как быть?
Вот и плыла я по течению, не чувствуя более вкуса жизни.
И был какой-то ресторан. Красивый, наверное, и пафосный. И меню было с заоблачными ценами на различные деликатесы. И винная карта, из которой Панарин заказал что-то неприлично дорогое.
Все было.
Ани только не было. На ее месте сидела тень.
— Вы, Сергей, надеюсь, не будете против, если я буду плакать? — достала я из сумочки платок.
— Отнюдь, — пожал плечами Панарин, — слезы — это то, что вам сейчас нужно, Аня. В них содержатся гормоны, которые обладают обезболивающим эффектом.
— Мои слезы бракованные, видимо, — шумно сглотнула я и оглянулась по сторонам.
Мы сидели в самом углу заведения, отгороженные от общего зала огромными кадками с раскидистыми фикусами и прозрачными трубками до самого потолка, по которым медленно скользили разноцветные гелевые пузыри. Играла живая музыка.
Подошедший сомелье принялся распекаться о вкусовой палитре выбранного нами вина. Разлил на пробу. Обрадовался, словно ребенок, что Панарин одобрил бутылку, и, наполнив бокалы, удалился.
Я сделала вид, что чуть пригубляю напиток, но тут же отставила его в сторону.
А между тем мужчина даже глазом не моргнул на мои действия, но принялся словно бы между прочим болтать. А я, до того планомерно распадающаяся на куски от внутреннего гниения, затаила дыхание и начала слушать.
— Мы с Игнатом с первого класса знакомы. Частная школа-интернат для богатых, но нелюбимых детей, Аня. Таких, которых заводят, потому что надо, а не потому, что на самом деле их хотят. На этой почве мы с твоим мужем и спелись. Так до выпускного за одной партой и просидели. Дважды, правда, нас чуть не отчислили.