По телу тут же побежали противные мурашки. Всколыхнули мутный, зловонный ил отчаяния на дне моего сознания. И мне нестерпимо захотелось уйти отсюда.
Немедленно!
И только я было хотела решительно встать и откланяться, как телефон Панарина, перевернутый на столе экраном вниз, вдруг суматошно завозился, призывая своего хозяина ответить на входящий вызов.
— Я прошу прощения, Аня, — коротко и сухо улыбнулся мне Сергей, поднял телефон со стола, проверяя, кто именно решил вдруг его побеспокоить.
И тут же изменился в лице.
Зыркнул на меня быстро, поджимая губы. Подбородком дернул резко и чуть сморщил нос, будто бы внезапно в воздухе запахло чем-то прокисшим.
А затем рубанул:
— Я отойду, чтобы ответить. Это важно.
— Ни в чем себе не отказывайте, Сергей, — кивнула я, намереваясь уйти по-английски.
И в своем решении совершенно не вслушивалась в то, что разгневанно цедил в трубку Панарин, торопливо двигаясь в сторону широкого балкона за панорамными раздвижными дверями.
— Вася, я снеслася, блядь... Да неужели... Какого хера, а? Ты просто вконец охуел...
Меня передернуло. Еще один матершинник. И так грустно-грустно стало...
До рези под ложечкой и жалобного всхлипа.
Встала и пошла прочь, на ходу вызывая такси до дома. Хватит с меня разговоров о покойном муже.
Просто хватит и все!
6. Глава 4 – Палата №6
Аня
— Я сейчас немного не понял тебя, Анюта. О чем ты вообще толкуешь? Какой еще, к черту, Питер? — нахмурился отец, когда уже на следующий день после символических похорон явился на мой порог, чтобы проверить, не сдохла ли я от скорби.
По факту, конечно же, нет.
Но морально уже давно болталась где-то за гранью добра и зла полуразложившимся трупом. И всю ночь металась по квартире, понимая, что нет мне здесь больше места и покоя. Стены давят. Насилуют воспоминаниями. И спать мне в нашей с Игнатом постели — все равно что в адском чане вариться.
Невыносимо!
— Что не так с Питером? — пожав плечами, спросила я.
— Да все не так, Аня! Он типа как не в Москве!
— Не в Сибири же, — фыркнула я, — все равно что за МКАДом.
— Ох, да неужели?
— На твою Рублевку дольше ехать, пап, — отмахнулась я. — А тут сел на аэроэкспресс, потом на самолет и вот ты уже в Северной столице — всего пара часов и никаких пробок.
— Чушь не пори! Я тебя никуда не отпущу!
— А я у тебя и спрашивать не буду, — на тяжком выдохе прошептала я. — Уеду и все.