Люди вставали и говорили тосты, а губы молодожёнов уже горели от десятого «Горько!».
— Э-э, ну что ж... — Женя поднялся со стула и подал руку Маше, чтобы она стояла рядом с ним. — Пожалуй, мы повременим с очередным поцелуем. Кажется, будто я наелся перца чили, простите. Хотя губы моей Маши — самые сладкие.
Она рассмеялась.
— Согласна, — вставила Маша с улыбкой, но коснулась губами его щеки.
— Итак, я должен... мы... — Женя указывает на себя и мою дочь, продолжая речь, — должны сказать спасибо за все ваши слова, подарки, присутствие здесь, на этом празднике. Лично от себя я хочу поблагодарить Веронику и Семёна, родителей моей жены... — Он выделяет это слово и смеётся, касаясь своей груди ладонью. — Надо же, я впервые назвал её женой.
Маша кладёт голову на его плечо и смеётся вместе с ним, а я не могу сдержать улыбку.
— Так вот, Вероника и Семён, я вам благодарен за эту женщину, стоящую рядом со мной.
С моего места я вижу, как дрожат его губы, как Маша прижимается к нему всем телом, пряча слёзы на его плече, и мои глаза наполняются слезами. Я знаю, что значит эта благодарность.
— Я хочу сказать спасибо за то, какой упрямой она родилась. Ведь если бы не её упрямство, она бы не держала моё сердце в своих ладонях. Её собственное не билось бы сейчас.
Я вытираю слёзы. Я знала, что он скажет об этом. Когда Маша родилась, врачам потребовалось больше пяти минут, чтобы мы наконец услышали её крик. Она боролась... они боролись за неё. И моя упрямая девочка победила.
Женя переводит взгляд на меня, и я беззвучно говорю ему: «Спасибо», — когда на мои плечи ложатся руки. Знакомые, хотя и давно чужие. Этот момент мы разделим с Семёном как мать и отец нашей дочери.
Я кладу свою ладонь на его левую руку и сжимаю её так сильно, как только могу.
— Благодаря всему тому же упрямству я влюбился в неё, ведь она отшила меня и делала это много раз.
Гости взрываются смехом.
— И знаете, когда я подходил к ней с очередным приглашением на свидание, она закатывала глаза, а потом говорила: «Опять ты?».
— Но я пошла с тобой только из чувства жалости, — перебивает его Маша, затем обращается ко всем, кто наблюдает за этими двумя. — Он был таким милым на самом деле.
— В итоге она выбрала меня, и... Я всегда буду выбирать тебя, — он поворачивается к Маше и наклоняется к её губам. — А можно ещё разок «Горько!»? Кажется, мне это понравилось.