Свободно покинули аэродром, оставили за спиной ангары. Кручу
головой по сторонам, вызывая сим действием явное недоумение
Михаила. Наконец он не выдержал и притормозил меня вопросом:
— Сергей Викторович, ты чего так головой крутишь? Что
случилось-то?
— Да пытаюсь хоть какую-то охрану увидеть.
— Какую охрану? — удивился мой товарищ.
— Какую-какую... Да ту самую! Которая должна князя
охранять!
— А зачем? От кого охранять-то?
— А ты считаешь не от кого? Ну-ну... — глянул искоса на
удивлённого моими словами Михаила и ускорил шаг. — Ладно, пошли
быстрее, у меня сегодня дел ещё мно-ого.
— Погоди, я спросить хотел. Ты что, Великого князя не узнал?
Ну, там, в кабине? — задумался на мгновение над моими последними
словами Лебедев и всё-таки решил продолжить разговор.
— А как бы я его узнал? — попытался отговориться. — Я же в
самом хвосте сидел, в отличие от тебя. Ты же мне весь свет своим
широким задом загораживал. А потом пока развернулись, пока глаза к
свету привыкли...
— А-а, понятно тогда. А я уж подумал... — и замолчал,
спохватился.
А мне интересно стало, что же такое он мог про меня подумать.
Какие ещё тараканы в его голове бегают? Спросил, не постеснялся.
Ответу несколько удивился.
— Да обо всём этом! — решительно махнул рукой мой товарищ. —
Как можно Великого князя не узнать? Ну ладно, глаза к свету не
привыкли, а потом-то? Я же видел, что в тебе никакого почтения к
нему нет. Словно не понимаешь ты, кто перед тобой стоит. А так не
бывает, не видел я ещё такого непочтительного отношения к… К
Великому князю, в этом случае. Словно не от мира сего ты. Или ты из
этих? Из социалистов? Ответь. И главное. Знаю, что русский, что
нашего роду-племени, а иногда как скажешь что-то этакое, так прямо
оторопь и берёт. Не может русский человек такое говорить и так себя
вести. Опять же в церковь ты не ходишь, не крестишься никогда,
значит, и в бога не веруешь. Скажи, как такое может быть? И ещё
много всякого в тебе, непонятного для меня. Это другим оно всё
незаметно, а я-то сколько времени с тобой рядом нахожусь...
— О, как! — а ведь придётся что-то отвечать. Вот до чего
демократия в наших рядах довести может. И ведь я сам настоял на
подобных отношениях, на приятельских. Хорошо хоть ума хватило сразу
предупредить товарища, что подобные отношения только наедине
возможны, когда вокруг посторонних глаз нет. Он вроде бы и сам в
подобных вещах соображает неплохо, сообразил бы, никуда не делся,
но тут уж я перестраховался и предупредил. Как знал. А вот теперь
изволь выкручиваться. Только как? Ладно, попробую, переведу
стрелки. — Эх, Миша, Миша. У каждого из нас свои секреты. И у тебя
они есть. Я же не спрашиваю, каким образом ты такой умный в солдаты
попал? Из тебя же образование так наружу и лезет, сколько бы ты
простым крестьянином не прикидывался. А я... Я тебе рассказывал,
что после аварии разбился и частично память потерял? Рассказывал.
Ты просто забыл. Поэтому просто имей в виду, что многих вещей я не
то что не знаю, а просто не помню.