Если мне дали эту — пусть и в чужом теле — значит, надо её беречь, значит, не просто так.
Мои мысли прервал грохот.
Дверь распахнулась.
Я не смогла даже вздрогнуть — тело не слушалось. Только голову с трудом повернула.
На пороге стоял мужчина. Лет на сорок моложе меня в родном теле.
И что-то в его облике, во взгляде, в походке сразу подсказало — вот и барончик — любитель чужих юбок.
Его лицо исказилось. Он шагнул вперёд. Надменным и презрительным взглядом можно препарировать лягушек.
На нем был дорогой плащ. Он подошел ко мне походкой — как у самца, который привык, что перед ним поднимают подолы и распахивают двери.
Разглядывал меня, как кусок мяса, который заказал, но ему подали пережаренным.
— Значит, бежала, — сказал он. Низко, холодно. Так говорят перед тем, как ударить.
Я сидела в ванне, прикрытая лишь пеной.
Внутри меня начала подниматься старая знакомая ярость. Та, что поднималась, когда Борю вызывали на службу и даже не говорили куда и как там опасно.
Недомуж подошёл ближе. Склонился и с силой сжал мой подбородок.
Вот скот.
— Ты у меня теперь слово скажешь — зубы собирать будешь, — прошипел он тихо и улыбнулся.
Не по-человечески. Как хищник. Как тот, кто привык к беспрекословному подчинению.
Пугать вздумал?
Да не на ту напал, мальчик. Я в жизни и не таких видела.
Я посмотрела ему в глаза. А он отшатнулся.
— Что ты… — начал он.
И не договорил.
Потому что я засмеялась.
Хрипло, надсадно, с болью. Смех старухи в теле красивой куклы.
А потом… В ванную вошёл сутулый, осунувшийся старик в тёмном балахоне. Не понравился он мне сразу.
Барон бросил на него взгляд и отступил в сторону.
— Вылечи ее, пока не подохла. У меня на нее планы, — и выскочил сучок.
3. Глава 3
Скользкие руки служанки подхватили меня подмышки, подняли — и тело, как тряпичная кукла, повисло у неё в руках.
— Совсем без сил, болезная, — ворчала она себе под нос. — Не смотрите, перед вами леди все же, — сделала она замечание старику, что стоял в дверях.
— Мне её лечить надо как одетую, что ли? — возмутился тот, фыркая.
Служанка поджала губы, вытирала меня и неодобрительно косясь, бурчала под нос, пока старик не подошёл ближе.
Он нацепил пенсе, прищурился и принялся внимательно осматривать меня, склонившись. Усмехнулась про себя.
Хорош, лекарь. Чего уж.
Старый. Седой, как лунь.
А вот на молодое тело да на упругую грудь поглазеть горазд.