Нет, ни черта. Но с кем она могла мне изменить – пока и представить не могу. Да, у неё был дружок. В какой-то момент они перестали общаться. Я никогда не был против их дружбы, не ревновал её, зная, что она любит только меня. А у него были тараканы.
Может, он узнал о её беременности и сбежал, как трус? А она повесила ребёнка на меня?
Одна мысль об этом – и опять хочется ломать всё вокруг.
В последнем нужно убедиться.
Захожу в телефоне на почту. Опять смотрю на название клиники – пробиваю её по названию. Такая есть, и даже знаю, кому она принадлежит.
Два созвона – выхожу на главного. Обрисовываю всю картину.
– У нас нет продажных врачей, – оскорбляется Рязанов. – Подделать тест в нашей клинике – невозможно. Всё чисто. Я работаю по законам.
– Проверь, – настаиваю на своём. – Пожалуйста. У меня жизнь могла разрушиться из-за этой ошибки.
– Ладно, – недовольно чеканит. – Друг моего друга – мой товарищ. Узнаю всё, перезвоню.
Отключаюсь, вновь возвращая взгляд на заставку телефона. Радостный Павлуша улыбается во все своим немногочисленные зубы и жмурится от радости, пока я держу его на руках. Геля сфоткала.
Млять, я могу хоть секунду не думать о них?
Бью телефоном о стол.
Да дебил!
Проверяю, не разбил ли. Мне ещё звонок ждать. Фух, нет, всё в порядке.
Телефон в руке, как назло, опять вибрирует. Снова мать.
Стискиваю до боли зубы и отклоняю звонок. Не хочу с ней разговаривать. Суёт свой нос туда, куда не надо.
Ожидая вердикта - занимаюсь своими делами. Пытаюсь убраться в кабинете. Всё падает из рук, и я забиваю на эту затею.
Телефон через час опять вибрирует. Пришли какие-то видео от Рязанова. Заглядываю, смотрю по камерам, как мать отдаёт материал врачу. Всё со звуком, о деньгах и речи нет. Лишь подозрения матери, что жена сына ходила налево. Уж больно ребёнок на него не похож.
Конечно! Он – копия матери!
Следующее видео из кабинета врача. Ни денег, ни конвертов, ничего. Как обычно суёт материал в какой-то шкаф и дальше оно отправляется в лабораторию, судя по следующему видео с камер. Обычная проверка. Без подкупов, без всего.
Всё заканчивается.
И только сообщение от Рязанова опять вгоняет меня в хандру:
«Я же говорил, у меня врачи честные. Беседу провёл со всеми, проверка была произведена стандартная».
Ничего не отвечаю, встаю с пола разгромленного кабинета, и выхожу из него, сильно хлопая дверью.