Господи, почему этот ублюдок так хорошо ощущается?
— Ты бы вместо своих острот лучше реагировала как моя девушка, а не как ошарашенное полено, — говорит он тихо, и тут в его голосе прорезаются нотки веселья. — К тебе что, никогда не прикасался мужчина?
Сглотнув тяжелый ком смущения, я вскидываю подбородок и приближаюсь нос к носу с Раневским:
— Мужчины меня касались, а вот первобытные безманерные австралопитеки — нет.
Уголок его рта дергается, и эта нервная реакция тут же превращается в широкую улыбку.
— Не пойму, ты флиртуешь или хочешь сделать мне комплимент?
— Я хочу оторвать тебе руку и отхлестать тебя ей по лицу.
Улыбка Раневского становится еще шире. И нахальнее. И я ненавижу то, как на нее реагируют мои внутренности.
Он прищуривается, потирая ладонью подбородок.
— Ну и кто же ты? Австролопитечка? По-моему, мы идеальная пара.
— Я идиотка, которая любит деньги.
Секунду мы смотрим друг другу в глаза, а потом Раневский сжимает мое плечо и придвигает меня к себе. Его горячие губы касаются моего уха и… божечки…
— Тогда выполняй свою роль качественнее, деньгами не обижу, — глубокий низкий шепот проникает в меня грубым жаром, и, клянусь, я на грани, чтобы растечься теплой лужицей у его ног.
Но остатки моего не потекшего разума все же напоминают, что мы не проговорили важные детали нашего жалкого притворства.
— Насколько не обидишь?
Его горячая усмешка касается моего уха.
— Назови свою цену.
— Триста. — Ляпнув, тут же прикусываю язык. Ай, к черту, у них денег хоть жопой жуй. И я добавляю уверенней. — Тысяч.
Он запрокидывает голову и раскатисто хохочет, привлекая к нашей паре внимание. Нет, нет, нет… не делай этого, идиот!
Я ловлю на себе любопытные взгляды его родни и смущенно улыбаюсь им. Поворачиваю голову и встречаюсь с кривой ухмылкой Раневского.
— Хорошо, — говорит он вполне серьезно.
— Четыреста. — Ой…
Раневский ведет языком по верхнему ряду белоснежных зубов.
— Принято.
— Пятьсот. — Я борщу, но это как долбаный аукцион терпения Раневского. Слишком азартно. Я даже бедра сжимаю.
Горячие губы Раневского снова касаются моей ушной раковины.
— За пол-ляма тебе придется раздвинуть свои милые ножки.
Жар волной окатывает шею и лицо.
— И часто ты шантажируешь девушек деньгами, чтобы получить секс?
— Первый раз.
Я медленно поворачиваю голову и оказываюсь в паре миллиметров от его губ.