Когда наконец моя задница опускается на сиденье, чертова юбка оказывается неприлично высоко, оголяя бедра, а разрез ухудшает ситуацию, демонстрируя край кружевных чулок. Блядь…
Быстро опускаю юбку ниже, но и это оказывается не так-то просто в этой баснословно дорогой металлической коробке.
Скрип… Скрип… Скрип…
Поджимаю губы, смущаясь еще больше, пока ерзаю по кожаному сиденью.
Матерь божья…
Неужели ему самому удобно находиться в столь ограниченном пространстве за рулем?
Кошмар какой-то.
Сдуваю прядь волос с лица, ощущая себя максимально некомфортно, потому что мне жарко, я вспотела, а еще боюсь что-то задеть, ну, или задохнуться навязчивым кедровым ароматом его туалетной воды.
Или, может быть, причина в том, что я чувствую обжигающий взгляд Раневского на себе. Физически!
И это не то, что вы себе надумали. Это взгляд, которым он хочет придушить меня. И когда я вскидываю голову и встречаюсь с его темно-карими глазами, убеждаюсь в этом.
— Когда я принимал тебя на работу, ты заверяла меня, что с тобой проблем не будет.
Он смеривает меня неумолимым взглядом, а потом жестко прищуривается.
— Ты потратила слишком много моего времени, которого у меня нет. Если я требую что-то от тебя, ты берешь и делаешь это без лишних вопросов.
— Но…
— Без всяких «но» и «если», Невеличкина. Я не потерплю споры со стороны своей помощницы, которую нанял, чтобы облегчить себе работу. А не наоборот. И если я от тебя что-то требую, то ожидаю, что ты сделаешь это мгновенно. Без лишних напоминаний, чтобы ты шевелилась. Это ясно?
4. 4
Я сопротивляюсь желанию ответить, что мне ни черта не ясно и если бы я понимала, чего он от меня требует, то, возможно, не тормозила бы, но вместо этого я прикусываю язык и стискиваю пальцы на коленях.
— Хорошо, Ян Илларионович, я вас поняла. — Натянуто улыбаюсь этому невыносимому мажористому мудаку.
Гнев подпекает в груди, но я прикладываю все усилия, чтобы он оставался там, вне зоны досягаемости.
И кое-что все равно ускользает:
— Но я была бы вам благодарна, если бы вы озвучивали свои требования четче, чтобы я понимала, чего конкретно вы от меня хотите.
Черты его лица напрягаются, а жестокие глаза вспыхивают опасным пламенем, и я сжимаю колени вместе.
Но потом он, будто вернув себе самообладание, заводит машину и трогается с места, бросая не глядя на меня: