Удивительно, что за полтора года работы в этой компании я еще ни разу не оставалась наедине с этим парнем в столь ограниченном пространстве.
И абсолютно ужасно то, как реагирует мое тело.
Тишина становится густой от витающего в воздухе напряжения. И когда лифт останавливается, я порываюсь выйти из него первая, но меня опережает чертово воплощение дьявола.
3. 3
Раневский вырывается из лифта, будто это он вспотел от непристойных мыслей, а не я.
Разумеется, меня никто не ждет, и, судя по всему, я должна слепо последовать за своим невыносимым боссом, у которого нет совершенно никаких манер.
Раздраженно выдохнув, я следую за ним по подземной парковке.
Стук моих каблуков разносится эхом, но его перебивает трель входящего звонка на телефон Раневского.
Он что-то ворчит своему собеседнику, а мне приходится ускориться, чтобы поспеть за ним.
Но когда я вижу, как он снимает с сигнализации ярко-салатовый спорткар, замедляю шаг.
В животе урчит, и я морщусь. Теперь его скручивает не только от голода, но и от напряжения.
— Простите, Ян Илла…
Меня обрывает небрежный жест руки, и я озадаченно хмурюсь, останавливаясь.
— Нет, это нужно сделать. Сегодня! Да… твою мать! У меня нет на это времени, — рычит он в трубку, открывая дверцу машины вверх. — Скинь мне на почту. Нет. Неудобно сейчас. Позвоню как освобожусь.
Раневский сбрасывает и, выругавшись, садится в салон, а я начинаю ощущать себя лишней.
Может быть, он уже забыл обо мне?
— Невеличкина! — рявкает он, и я подпрыгиваю на месте. — Особое приглашение нужно?!
Немного помешкав, я неуверенно шагаю вперед.
Он действительно хочет, чтобы я села в его неприлично дорогой спорткар?
А я? Я-то хочу?
Учитывая зверя, который находится внутри — нет.
И тот факт, что я по-прежнему не имею представления, что от меня хотят, напрягает еще больше.
Машина очень низкая, и, кажется, в салоне не предусмотрено место для моих округлых бедер. И все же я дергаю дверную ручку и от непривычного механизма открывания дергаюсь, будто уворачиваясь, а потом мне приходится поднять узкую юбку выше колен, чтобы сесть.
О, боже…
Ужасно неудобно.
Капелька пота соскальзывает по виску от перенапряжения.
Я чувствую себя максимально нелепо, и то, что я трачу драгоценное время Раневского, выводит его из себя.
Мне даже смотреть на него не нужно, чтобы в этом убедиться.