- Что мужская солидарность оказалась важнее дружбы, да, Паш?
В глазах против моей воли появляются слёзы, но я не опускаю взгляд. Хочу видеть лицо Паши, когда он мне ответит.
Буравим друг друга взглядами. Молчим.
Брови бывшего друга нахмурены, и между ними залегает пара вертикальных морщин. Смотрит на меня исподлобья нечитаемым холодным взглядом, изучает моё лицо, в глаза мои нагло впивается и, наконец, сухо отвечает:
- Ты была счастлива.
Задыхаюсь.
Его слова врезаются в меня словно пули. Навылет. Сердце снова начинает кровоточить и в тоже время эта боль поднимает внутри меня бушующий ураган ярости.
Вы посмотрите какой молодец!
Постеснялся счастью моему помешать!
Угу! Только это не счастье было, а ложь! Наглая искусная ложь! Предательство!
Задыхаюсь от жгучих эмоций, а Паша так и продолжает на меня смотреть. Его лицо всё такая же застывшая безэмоциональная маска, но в глазах проскакивает что-то незнакомое… тёмное… злое… болезненное.
Плевать.
На всё плевать.
Отворачиваюсь от него.
В душе муть такая поднимается, и меня опять начинает тошнить.
Боже, снова словно в грязи этой вывозилась.
Сколько раз Миша приходил ко мне после неё, обнимал, целовал… в постель со мной ложился… а Паша всё знал и молчал. Прикрывал своего старого друга и начальника.
Закрываю на мгновение глаза, тихо протяжно выдыхаю.
К чёрту!
К чёрту их всех!
Мерзкие лжецы!
Ненавижу их всех!
Так, стоп!
Сама себя останавливаю, тяжело дышу, стараюсь подавить бурю эмоций, что раздирает меня изнутри.
Спокойнее, Алёна.
Разве я помогу себе этими истериками?
Нет.
Молча разглядываю свои сцепленные в замок пальцы и дышу-дышу-дышу.
Вот так уже лучше.
Сама себя подбадриваю.
Мне нужна холодная голова, чтобы как можно быстрее выбраться из этой дурно пахнущей липкой паутины, в которой я барахтаюсь сейчас.
Да, я хочу выбраться из той смрадной ямы, в которую столкнул меня муж своим предательством и ложью.
Говорю себе всё это и чувствую, как ярко вспыхнувшие минуту назад эмоции затихают.
Поднимаю глаза на Пашу и тихо ровно произношу:
- Уходи, Паш.
Мужчина кивает и, резко развернувшись на пятках, пересекает мою палату, но в дверях останавливается и оборачивается.
- Он любит тебя, Алён.
Хмыкаю.
- Ты ошибаешься.
Паша лишь качает головой и, больше ничего не произнеся, выходит из палаты, оставляя меня в оглушительной тишине наедине со своими мыслями и монотонной болью.