— Было кому научить, — так же спокойно
ответил Ямб. — А вы не из тех, кто упускает возможности. Остальное
узнаете сами, если возьметесь за дело.
— Как вы сказали, — иногда стоит
стиснуть зубы и тоже изобразить статую. — Как вы и сказали, я не
упускаю возможностей.
— Хэй-хэй, помедленней! — Замахал
руками Эдвард, едва не снеся стоящую на столе вазочку. — Аванс
дайте для начала. А то задачу изложили и все, гуляйте? Так не
пойдет!
Его многословие очень хотелось
заткнуть, но тут наемник был прав. Деньги — это важно. Очень важно,
тем более для трущоб.
Аванса им выдали три, конечно. Обри
пересыпала половину из своего в кошель Джейн — все равно ведь на
одно дело пойдут, да и без нее Обри денег точно не дождалась бы.
Так что все честно.
— А на карманные расходы?
Ямб внимательно посмотрел на
наглеющего наемника.
— Входит в гонорар. Двести даров,
согласитесь, достаточная сумма.
Птицы, она была не просто достаточной,
она была несусветной! Пока дали шестьдесят, но Обри и таких денег
раньше в руках не держала.
По крайней мере, честно заработанных и
только своих не держала. И уже не подержит. Без
Сида…
Дернула головой и встала
первой.
— Все ясно, деньги получили. Пошли
работать.
Дом О’Флаэрти, две недели
назад…
Вот же сушь!
Южная
Империя, город Пэвэти
14 Петуха 606 года Соленого озера
Сквозь маленькие окна каменного барака
тек свет. Эш лежала на верхнем ярусе железной кровати и смаргивала
слезы. Оказывается, иногда так сложно не плакать. Она уже это
знала, поняла за прошлую неделю, но все равно часто накатывало,
словно в первый раз.
Ей нравилась Пэвэти, город с женским
именем. Она была большой, недоверчивой и пестрой, словно дикая
птица, которую трудно приручить, но которая умеет распознавать
ласку, и отвечает взаимностью тому, кто протягивает руки с миром.
Но эта птица склевала сердце Эш, и теперь любовь причиняла
боль.
“Империю сложно любить”, говорил он.
Она тогда не понимала. Она, наверное, не понимала и сейчас — любовь
ведь не баранья туша, которую трудно взвалить на плечи. Просто
оказалось, что иногда любить — все равно что зашивать собственную
рану.
Звонко протрубил рог, разом сели на
койках гвардейцы. Эш свесилась со своей — Отектей тоже встал под
этот звук, хотя, кажется, даже не открыл глаза.
— Доброе утро!
Маг кивнул, потер лицо, словно все еще
пытаясь проснуться. Или не мог поверить, что барак ему не снится? В
Цитадели Эш показалось, что ему очень нужна эта работа, и вчера он
смотрел на мир вокруг, на город, на этот дом так, словно вспоминал
очень важный, но почти забытый сон. Хорошо, что у них получилось
уговорить Сикиса.