– О Всправедный Элор! – почти рыдала Баронесса. – Не надо! Прошу
вас! Остановитесь! Я не в чём вас не обвиняю!
– Стоять! – смеясь и кашляя, рычал усатый капитан. – Бруно! Не
лезь!!!
– Давай Игорь! Вмажь этому 새끼 как следует! –
свистел и аплодировал эльф.
В общем, вопили все, даже взбодрившийся здоровяк, поблескивая
глазками, чего-то там мямлил, пытаясь понять, почему мне можно бить
Кравчика, а ему меня – нет. И только гобик меланхолично жевал свою
жвачку, радуясь мягкой, сочной траве вокруг, которой съел уже
приличное количество, уничтожая заросли флоры вокруг себя, лучше,
чем любая современная газонокосилка. Мутанта вообще не интересовали
странные развлечения двуногих.
Немного отдышавшись и успокоившись, я повернулся к девушке.
– Прошу прощения, – довольно холодно процедил я. – Накипело. Ваш
замок оказался не самым гостеприимным местом, впрочем, в этом нет
вашей вины. Однако, обвинений в воровстве я терпеть не намерен.
Девушка сникла, уронив руки, от чего плед слегка распахнулся, но
ей кажется было всё равно.
– Сер Игорь… Я ни на секунду не усомнилась в вашей порядочности,
– губы Мари слегка задрожали, но она справилась с эмоциями и
продолжила. – Простите Амадеуша, он бывает резок и скоропалителен в
суждениях.
Она замолчала, и, не выдержав моего взгляда, опустила глаза.
– Кладези не взламывались, – прошептала она. – А знали, как
открыть его – всего четыре человека…
Девушка вновь посмотрела на меня, краем глаза кося на
пострадавшего рыцаря, возившегося на траве большой помятой и
блестящей черепахой. – Двое здесь, это я и дядя Лех. Батюшка погиб,
а четвёртый – тот, кто руководил погрузкой сундуков. Наш мажордом
Бонифаций. И если кого и стоит подозревать – то только его.
– Леди Мари права, – подал голос капитан стражи. – Сундуки
приказал погрузить я, да и на стене мы были вместе. Но госпожа,
получил Алеющий Благоверный – за дело. Единственно, как по мне – не
дело благородным войнам бить морды друг другу, словно голи
кабацкой, ну да им самим виднее. Вот батюшка ваш в таком случае
кулаками не махал. Бывало рыцарей на суку и за меньшее вешал. Вот
видишь, Бруно! Я тебе завсегда говорю, не трепись попусту, а то
язык у тебя как помело – вон, что из этого выйти может.
– Так я ж… эта… Да на кулачках то. Да я ж кузнеца Гавроша
сдюживал и водоноса Рохана Косого! На кулачках то я… любого!