Ни у кого из знающих, что означает этот символ, не возникла бы
даже тень улыбки при взгляде него. Вот и Кравчик застыл не в силах
заставить себя не то, что бы ответить – даже вздохнуть. А
человек-паук, в худшем понимании этого слова, продолжал.
– А меня, кстати, всегда интересовало. Что думают такие как он
люди, когда крадут у своих товарищей? Что толкает их на это? Не
знаете? Сэр Благоверный.
– Я… – выдавил из себя Кравчик, стремительно бледнея и
покрываясь холодным липким потом.
– Нет, что вы? Как можно… – без тени издёвки в голосе ответил
Паук. – Мы же говорим про нашего общего друга, обычного городского
мальчишку Овидуса. Знаете, в Академии он подавал большие надежды…
Его его ставили в пример детям баронов, графов и даже кое кому из
герцогских семей и вот, внезапно, оказалось, что он обносит своих
друзей. Практически братьев, с которыми уже почти десять лет спал,
укрываясь одним плащом, и ел из одной миски. А ведь всё это время
они делились с ним всем что имели, и ни кто, ни когда не упоминали
о его низком происхождении… Воинское братство! Ах как бы поэтично
это не звучало, но ведь так всё и было.
Рыцарь с трудом сглотнул, продавливая сквозь резко пересохшее
горло колючую слюну и завороженно следя за игрой пальцев незнакомца
вальяжно расположившегося напротив. Они-то сплетались между собой,
то расходились в стороны подобно крыльям бабочки и словно бы
рассказывали рассказ о печальной жизни селунского мальчика, баловня
которому однажды показалось, что она к нему не так уж и
благосклонна.
Смотреть в глаза он не мог, от одной мысли об этом спина
покрылась холодным липким потом, но и отвести взгляд от незнакомца
– не смел. А тем временем сухой голос, похожий на звук трущихся
друг о друга чешуек хитинового панциря, продолжал.
– Или вот ещё вопрос. Что заставляет юношу Овидуса пойти на
убийство своего лучшего друга, единственного человека, который так
и не поверил в его вину. Знаете сер Благоверный, они встретились
через три года после того как за Паулусом закрылись двери Академии.
Парень был очень рад что его закадычный приятель жив, здоров. Звал
к себе в гости, предлагал как и в старые временя – всё что имел.
Рассказал о своей семье, родном баронстве, соседях. И поплатился за
это, на глухой лесной дороге, когда брат по оружию, которого он по
старой традиции вёз на своём коне за спиной, перерезал ему горло.
Словно барану. Да ещё проследил, что бы кровь стекла аккуратно,
дабы не замарать одежды.