– Красота… – услышал я его голос, забираясь на козлы.
Он что-то ещё говорил, но так тихо, что я его уже не слышал. К
тому же мне пришлось подвинуться, так как к нам из фургона пулей
вылетела пунцовая, тяжело дышащая и встревожено оглядывающаяся на
клапан, Баронесса. Ещё не усевшись, она резко повернулась, чуть не
сбив залезающего на своё место Гуэня и зло распахнув ткань,
заглянула внутрь фургона.
– Урод! Маньяк! Извращенец! Два извращенца! – прокричала она. –
Знать вас больше не желаю! А тебя Бруно, велю запороть. Кобель ты
этакий!
Выпалив всё это, девушка уселась нормально и, прикрыв лицо
руками, разрыдалась, прильнув к моему плечу всем телом, а затем и
вовсе упав ко мне на колени. Эльф усмехнувшись, закатил глаза и
хлестнул поводьями, направляя гобика в зев Отца Тоннелей. Я же не
разделял его веселья, потому как девушка, не только елозила своей
грудью по моему бедру, но и излишне агрессивно прижалась щекой к
причинному месту. Это, вкупе с явно театральными рыданиями, навело
меня на невесёлые мысли о перевозбудившейся молодёжи, распалённой
созерцанием творений античных дворфов-затейников. Что было крайне
неудобно для меня, уже достаточно давно лишённого женского
внимания.
Я, как говорится – не ханжа, но и мирок здесь – не Земля
двадцать первого века. Возможно, в другой ситуации я бы вёл себя
иначе, да и Баронесса была, в общем-то, хороша собой. Не в моём
вкусе, но и не крокодил, которого пригласить рюмочку чаю с
продолжением, можно лишь одев пакет ей на голову. Вот только не в
нашей нынешней компании. Да и вряд ли, вроде как невинная
девушка-провинциалка этого времени, вообще в состоянии понять
подобные отношения.
Это потом, после замужества за каким-нибудь графёнышем, года
этак через три-четыре, она, как и положено маститой даме, обрастёт
любовниками и фаворитами. Станет прожженной матроной с критическим
взглядом на жизнь и неистребимым цинизмом. А сейчас это мечтающая о
большой и чистой любви дурёха, не сумевшая совладать с гормонами,
разыгравшимися от каменной порнографии. События последних дней,
похоже, сорвали ей все моральные установки. А липнет она ко мне в
первую очередь потому, что в её глазах, я не только аристократ, но
и «альфа» в местной компании, шпыняющий остальных мужиков направо и
налево.
Но надо помнить, что я тоже не железный. И если она продолжит
издеваться надо мной подобным образом, что я могу и не выдержать.
Утащу эту Муху-Цокотуху в дальний уголок, а там хоть трава не
расти. Если меня потом когда-нибудь поймают, то, конечно же,
казнят, так как в этом мире я человек без роду и племени и уж тем
более не представитель высшего общества. Это им всё сходит с рук, а
меня – узнав, кто я такой, просто обкорнают на тридцать сантиметров
сверху, предварительно поотрвывав все остальные выступающие части
тела.