Словно по чьему-то приказу, врубилось моё ускорение, которое
вообще-то раньше работало только в минуты опасности, угрожающей
непосредственно мне. Сантиметров за десять от земли, я успел
перехватить кулёк и натурально крякнул от веса оного. Было в нём
килограмм десять, не меньше, к тому же, с покатившейся по земле
восточной гурии, слетел никаб, открывая вполне славянское лицо
молодого парня, с редкой порослью подросткового пуха над верхней
губой.
Положив свёрток на землю, я сосредоточился на новой, успевшей
напрудить от страха лужу цели и не заметил, как из него пулей
вылетело нечто змеевидное, скрывшись в кузове телеги. Наверное –
зря, но об это позже. А на тот момент, у меня было и без того много
дел.
Вырубив усатую Гюльчатай проверенным методом «Кулак-лицо», я не
стал преследовать остальных «любимых жён» китайце-француза. Мне
было чем заняться, кроме догонялок с альтернативно ориентированными
в пустыне. Побросав бесчувственные тела сарацина, карлика, парня и,
конечно же, тяжёлый кулёк в забитый мешками, я запрыгнул на козлы
и, ухватив вожжи, которыми видимо управляли тяговым монстром,
хлестнул его как обычную лошадь.
Взвыв дурным голосом, чудише понеслось вперёд со скорость
военного «Урала». Телега запрыгала на колее, и не перевернулись мы
только благодаря тому, что дорога была прямая словно стрела. Когда
ход более менее выровнялся, я, забравшись в фургон, добавил
кулачного наркоза начавшему приходить в себя сарацину и спеленал
всю тройку по рукам и ногам найденными в кузове верёвками от
очередного тента, пустив куски его ткани на кляпы.
А дальше мы ехали, ехали и ехали, пока на горизонте не появилась
горная гряда, солнце принялось клониться к земле, а на пути начали
попадаться редкие рощи из незнакомых лиственных деревьев. Погони,
которой я опасался, не наблюдалось. Тогда я недолго думая завёл
гужевого чудика во первый попавшийся крупный лесок и взялся за
ревизию боевых трофеев.
– Вот они, – вывел меня из задумчивости эльф, указывая вперёд,
на расщелину в подступивших и закрывающих уже полнеба горах, –
Врата Гердуна… Врата между пустыней и Серентией.
Узкий пролом, похоже, искусственного происхождения, пересекал
гряду насквозь. На ум приходило вполне классическое и очень
подходящее для подобного случая сравнение с маслом, которое кто-то
рассёк разогретым ножом.