– Кого? – сонно спросила она.
– Он здесь живёт, – смутившись своего положения, ответила Мария.
Старушка подслеповато прищурилась и проворчала:
– Живёт, живёт, гуляка окаянный, – она посторонилась, пропуская их внутрь. – Давайте помогу.
– Если это Вас не затруднит, – устало, согласилась Мария.
Они доволокли обмякшее тело Крысогенова до двери с номером «14». Старушка вставила ключ в замочную скважину и, улыбнувшись, сказала:
– Ну, голубушка, дальше сама.
– Спасибо, – поблагодарила Мария и отперла замок.
– Спокойной ночи, – пожелала старушка и удалилась к себе.
Втащив Крысогенова в квартиру, Мария осмотрелась. Жилище было небольшим, но уютным, большая комната и кухонька. Уложив его на кровать, она распахнула окно и вдохнула ночной воздух, пропитанный сиренью.
***
– Проходите, тётушка Мафр, – пригласил Золотарёв горничную, которая, действительно, оказалась женщиной без видимого возраста.
– Зв_л_ м_н_?1 – спросила тётушка Мафр, подойдя к Золотарёву.
– Да, как там чай? – спросил он, подмигнув Мальчику.
– Вс_ в п_р_дк_, в_д_ к_п_т. Ск_р_ б_д_т г_т_в,2 – ответила тётушка Мафр и опустила глаза.
– Что она говорит? – шёпотом спросил Мальчик.
– Всё в порядке, вода кипит, скоро будет готов, – пояснил Золотарёв и обратился к тётушке. – Дорогая, ты постелила?
– Д_, п_ст_ль г_т_в_, вс_ к_к _б_чн_3
– Спасибо. Можешь идти, я скажу, когда можно будет подавать чай.
– К_к б_д_т _г_дн_, г_сп_д_н,4 – Мафр, сделав реверанс, удалилась.
– Понял? – спросил Альберт, когда дверь за горничной закрылась.
– Да, в принципе, понятно, – медленно проговорил Мальчик и, достав из кармана брюк платок, промакнул лоб, улыбнулся и облизнул сухие губы.
Золотарёв встал, подошёл к Мальчику и положил ему руки на плечи.
***
Мария проснулась от громкого стона Крысогенова. Она потянулась и встала с кресла, в котором провела ночь. Подойдя к кровати, провела рукой по голове Крысогенова и увидела, что из его кармана выпал какой-то маленький свёрточек. Развернув его, понюхала содержимое и узнала в нём чай.
– То, что нужно, – прошептала она и направилась на кухню.
За окном уже рассеивались предрассветные сумерки, лёгкий ветерок трепал тюль и играл бумагой на столе. Крысогенов открыл глаза, но тупая боль в затылке и висках заставила закрыть их тотчас.
– О-ёёёёё, – простонал он и схватился за голову.