Попала литва, как кур в ощип.
Последнюю мысль Всеслав невольно повторил вслух. Хорошо повторил, со вкусом, чуть ли губами не причмокнул.
– Это точно, княже, – тут же подхватил кто-то за спиной. Не угодливо подхватил, а потому, что князь сказал верно.
Всеслав покосился через плечо – Несмеян, вестимо, рыжий оторвиголова. Как и велело его назвище, никто никогда не видел, чтобы Несмеян смеялся. Он и улыбался-то редко, и шутил так же.
– Что, Несмеяне, не терпится? – усмехнулся князь коротко, показав клык.
– А и не терпится, княже, – признался вой простодушно. – До зела душа болит глядеть, как они по нашей земле ходят свободно.
– Ничего, – заверил Всеслав. – Недолго уже осталось, вот только ещё одного гонца от наставника дождёмся…
Беспокоило совсем иное – оставил Бранимиру на сносях, на девятом месяце. По всем бабьим приметам выходило, что будет опять сын. Казалось бы, и беспокоиться нечего, а всё ж грызло Всеслава беспокойство.
Гонец примчался через какой-то час.
– Откуда?! – князь так и подался навстречь спешивающемуся вою в долгополой свите. – Воевода Брень послал?!
– Из Полоцка, княже!
Князь переменился в лице – кровь вмиг отхлынула.
– Ну? – осиплым голосом бескровными губами.
– Сын у тебя, княже Всеслав!
Сын!
Уже третий после Рогволода да Бориса – быть ему Глебом (давно уж сговорились с Бранимирой назвать третьего сына по её отцу! да и вослед Борису в память о том Глебе, погибшем полвека тому!).
Всеслав закусил губу, сжал кулаки, словно торжествующий мальчишка. И почти тут же опомнился.
Княгиня?
Князю достало только бросить на гонца тревожный взгляд – тот вмиг понял.
– Княгиня твоя, княже, Бранимира Глебовна, в полном здравии, и тебе поклон передавала.
Князь отворотился, справляясь с невестимо откуда нахлынувшими слезами – недостойно потомку Велеса плакать на глазах у воев.
Выручил топот конских копыт – второй гонец. Всеслав вмиг осушил глаза и поворотился к всаднику.
– Воевода Брень вступил в бой и гонит литву сюда! – торжествующе прокричал тот.
– Добро, – процедил князь торжествующе. Вскочил в седло, одним едва заметным движением рук окоротил норов Воронка, оборотился и кивнул трубачу. Тот, уловив княжий кивок, вскинул к губам оправленный в серебро рог, и звонкий звук разнёсся над полем.
Конница хлынула из леса, ломая кусты.
Полки Всеслава сминали одну литовскую рать за другой, оттесняя к самой меже, сбивая рати литовских князей в кучу, выгребали из пущей частым неводом, словно зайцев в нерето ловили.