Бекешев присел над бесчувственным телом и приложил пальцы к
сонной артерии. Мало ли. Бил-то от души. Нормально. Ну, может,
потом помается малость головной болью, но сомнительно, чтобы
возникли более серьезные последствия. Здоровый лось, и костяк будь
здоров.
– Жив? – встревоженно поинтересовалась женщина.
– А что ему сделается. Пара-тройка минут, и придет в себя.
– Зачем вы так-то?
– А вы хотели, чтобы он вас приласкал? Спешу вас разочаровать,
рука у него тяжелая, так что вам пришлось бы куда хуже, чем
ему.
– Горе у человека. Понять можно.
– Горе всегда понять можно. Но это не значит, что сразу надо
руки распускать. А что у вас случилось-то? Ну раз уж я каким-то
боком причастен.
– Сынишку он своего привез, Виталика. Четырнадцать лет.
Мальчишка совсем. Я не врач, но, похоже, у него острый аппендицит.
Ну а Василий Петрович... Словом, вы слышали.
Пока она объясняла ситуацию, успела вооружиться флакончиком с
остро пахнущим нашатырем и ваткой. Поводила возле носа
бесчувственного, приводя его в себя.
– Кхгхм. Убе-ери-и. Плохо пахнет, – недовольно скривившись,
скорее простонал, чем произнес, Толик.
– Нюхай, дебошир. Будешь знать, как в больнице буянить.
– Анечка, ну как же так? А? Отчего такая напасть? А может,
обойдется? Может, дождется Виталик? А?
– Анатолий, простите, не знаю вашего отчества, вы уж не
обижайтесь, что я так-то. Просто...
– Ты кто? Да какая разница. Ты мне хоть всю скулу перемолоти,
чтобы я только кашку жидку кушал, только бы сын...
И тут мужик заплакал. Здоровый, крепкий, как вековой дуб, и
расплакался, как беспомощный ребенок. Страшная картина.
По-настоящему страшная. И описать ее словами просто невозможно. Не
часто доводится видеть, как надламывается сильный человек. А ведь
этот надлом, может, и полностью его сломать. Вот так, в одночасье,
был человек, и вдруг потерял себя.
– Толик, ты позволишь посмотреть на твоего паренька? – попросил
разрешения Бекешев.
– А чего на него глядеть? – растирая заскорузлой ладонью по лицу
слезы, поинтересовался мужчина.
– Ты голову-то включи. Погляжу, прикину, глядишь, помогу.
– А ты что же, человек прохожий, врач? – вскинулась
фельдшерица.
– Ну так, видел кое-что, кое-чему у кое-кого поучился, –
уклончиво ответил Бекешев.
– Кое-что у кое-кого. Я вон за десять лет тоже много чего
видела, но на стол никого не тащу.