— О чём ты? — спрашиваю, стараясь взять себя в руки.
Как, чёрт возьми, он узнал?!
— Не прикидывайся дурой, Васенька, — тянет он ехидно: — Пташки напели. Да и тебе ли не знать, что я всегда осведомлен больше, чем может казаться…
Ага, осведомленный тоже мне нашёлся. Знает он, тогда бы и про Буднева знал.
Так и хочется ткнуть его упрямый подбородок в это, но я, сцепив руки на груди, киваю, мол, верю в его слова.
Пусть чувствует свою важность. Пусть считает себя королём. Мне плевать.
— Мои дела тебя уже очень давно не касаются, — наконец, моя способность говорить возвращается: -- Мы больше не связаны друг с другом.
— Правда?! — вновь он наступает на меня: — Когда ты одна решила завести ребёнка, помнишь? Тогда тоже не касались?! — зло рычит он мне в лицо.
Качаю головой. Судорожно мотаю ей из стороны в сторону.
— Не надо, Марк. Не надо! — сглатываю отсутствующую слюну в пересохшем горле и пытаюсь дать понять, что сейчас это минное поле взорвётся к чертям собачьим.
Он издаёт недовольный рык, и отвернувшись, оставляет удар на двери своей машины.
— Твою мать, Василиса! — орёт он, а я всхлипываю.
Сейчас он делает вид, будто ему есть дело, будто ему всё это важно. А меня вмиг будто кидают в то время четыре года назад.
— Марк, скажи хоть что-нибудь… — реву, глядя на мужа: — Почему ты молчишь, почему тебе всё равно? Почему… — шепчу, теряя голос.
Во мне уже просто не осталось сил. Я не знаю, как повлиять на него. Как включить его эмоции. Как ещё дать понять, что сейчас он мне очень нужен. Как никогда. Что его поддержка и участие единственное, что поможет мне удержаться на плаву и не потонуть.
— У меня встреча, Василиса, — сухо чеканит, забирая свою папку с документами.
Затем будто робот, механически подходит ко мне, оставляет равнодушное касание жёстких губ на моём лбу и молча выходит из квартиры.
Сползаю по стене, пытаясь удержать рвущиеся навзрыд слёзы. Но в этот момент слышу, что где-то в стороне кухни пиликает телефон.
И это абсолютно точно не мой.
Звук отвлекает от боли, и раз он забыл, он сейчас вернётся. Может быть, мне удастся получить хоть толику тепла с его стороны.
Я не спорю, каждый переживает горе, как умеет. Но если вы одной фамилии, если вы поклялись быть вместе, невзирая на беды, то вы должны лишь крепче взяться за руки. Разве, нет?