- А люди? – Спросила Арна максимально
нейтральным голосом.
Но опытная разведчица прекрасно
поняла подоплеку вопроса, и улыбнулась.
- Большая часть людей будут для тебя
в лучшем случае инструментами того или иного качества. Даже если
твоей целью будет улучшение существования тех самых инструментов
или уничтожение. Некоторое количество будут для тебя инструментами
особого качества. Такими, о которых ты беспокоишься лично, которые
бережешь и израсходуешь лишь, в крайнем случае. И совсем немногие,
а может быть вообще никто, будут частью тебя. Теми, без кого твоя
душа будет неполной. Каждый такой человек увеличивает силу души и
сердца, но потеря каждого из них обойдется тебе крайне дорого. Так
что не торопись в выборе друзей.
Реда легко поднялась и дождавшись
пока девочка вскочит со своего места, церемонно поклонилась.
- Тренировка окончена. В свободное
время поработай над ударом, только возьми не деревяшку, а кон
гар[2].
Как всегда, после окончания
тренировки, Арна быстро искупалась в маленьком бассейне, и наскоро
приведя себя в порядок, поспешила в разбитый на уровне земли парк.
Здесь на крошечной полянке в окружении могучих деревьев она по
официальной версии занималась медитацией перед ужином. На самом
деле, она приходила сюда для того, чтобы совершить преступление. И
не какое-то мелкое правонарушение вроде отравления симбиота
живущего в туалетном коллекторе, когда вдруг из всех дворцовых
унитазов ударила зловонная струя, а самого настоящего.
Если бы вскрылась истинная причина ее
присутствия в этой части парка, наказанием было бы полное поражение
в правах а может и что похуже. Но пытливый ум девочки требовал
дополнительной информации, и эту информацию она получала любым
путем, пусть и таким странным. Когда, четыре года назад, она
набрела на эту поляну, ей хотелось лишь тишины и спокойствия. Арна
только разлеглась на мягкой, словно пух траве, когда ее чуткий слух
донес странные чавкающие звуки и негромкую песню которую напевал
явно мужской голос. Мужчин в Зеленом Сердце, было совсем немного. В
основном они занимались совсем грязной или тяжелой работой такой,
например, как чистка систем жизнеобеспечения. В желтых полотняных
кинтах[3], всегда сгорбленные с опущенным
к земле взглядом они мелькали где-то по углам, воспринимаясь скорее
как сервисные механизмы. И уж совершенно точно никто из них никогда
не говорил и тем более не пел. Хотя бы потому, что у большинства
были блокированы голосовые связки.