Заинтересовавшись Арна подошла ближе
и прислушалась.
Мой дом сегодня полон гостей
Я позвал сегодня всех
Избранница ляжет в мою постель
И растопит в душе моей снег
Я много лет скитался во тьме
И прошел сто тысяч дорог
Свое сердце навеки отдал зиме
Ведь тебя я встретить не мог.
Сквозь плотное переплетение толстых
веток живой стены, и острых ядовитых шипов торчащих во все стороны,
в глубокой тени был виден лишь силуэт человека полоскавшего в ручье
какую-то тряпку.
Она уже собиралась отойти, когда
человек заметил ее и выпрямился, словно проглотил кол. Девочка в
отличие от мужчины находилась на солнце и ее хатра бледно-зеленого
цвета с вкраплениями мелких бриллиантов сверкала радужными
брызгами. Человек, конечно же, заметил и цвет ее одежды, и
сверкание драгоценных камней усыпавших одежду девочки и
ярко-красный пояс с одной белой полосой – знак дворцовой
воспитанницы.
- Верхняя. – мужчина низко но с
достоинством поклонился. – Прошу простить за нарушение вашего
покоя. Я уже ухожу.
- Нет, постойте. – Арна подняла руку,
останавливая мужчину, шагнула еще ближе, и легко, словно пушинка
опустилась на траву возле самой стены. – Спойте еще что-нибудь.
Так началась эта странная дружба
между бывшим профессором философии захваченном в плен пиратами и
проданном на невольничьем рынке знатной флорианке, и дворцовой
воспитанницей, верхней Арной. Плен и последовавшие за ним
десятилетия рабства не сломили мужчину, который сохранил не только
ясность мысли, но и свободу духа, свободу которую было невозможно
заключить в клетку. И это ощущение свободы пронизывало каждое слово
и каждый жест старика.
Арна почти каждый день приходила в
парк под предлогом медитаций и около часа, а иногда и больше
беседовала со старым философом. Он, из за немощности назначенный
следить за состоянием ирригационных насосов, мог относительно
свободно перемещаться, и к ее приходу уже ждал, расположившись на
берегу канавы.
Сначала Хион пел песни разных
народов, а знал он их великое множество, потом, как-то само собой
начал рассказывать о тех, кто населяет Саргон, Хаторан и даже Дом
Свободных где он был несколько раз. Потом он плавно перешел к
книгам, которые помнил почти дословно, и пересказывал Арне труды
величайших умов человечества.
Все сказанное профессором, девушка
впитывала словно губка, запоминая с надежностью
навтала