— Словно птица
в небесах, — пропел я себе под нос, определённо,
довольный тем, как все разрулилось.
Баронет от злости готов был сожрать
гардину. Лорд-Жердь что-то нашёптывал ему на ухо. Палач равнодушно
смотрел в окно, на затихающую метель. Капитан Брейн решила не
усугублять ситуацию и пригласила всех на выход.
— Сударь, позвольте вам одолжить
шубейку и предложить свою старую клячу в поездку, —
Эмроуз Цац протянул мне своё меховое нечто, обеспечив меня
и теплом, и средством передвижения.
— Думаю, что отблагодарю вас
сразу же, как мы покончим со всем этим,
сударь, — ответил я бородачу с небывалой для лорда
Аарона теплотой в голосе.
Тот отвесил мне шутливый поклон и
усмехнулся, открывая передо мной дверь. Библиотеку мы покинули
первыми.
Было неимоверно красиво!
Метель, начало которой
я пропустил из-за копания в Тайнике, успокоилась. Повсюду
лежал свежевыпавший, никем не тронутый снег. Голые деревья
выделялись на фоне белизны черными тонкими росчерками. Небо,
уходящее в закат, пылало всеми оттенками алого.
Река ещё не замёрзла.
И была совсем не чёрной. Сейчас она алела в унисон
с небосводом.
И это было прекрасно!
От окружающей красоты
я даже затаил дыхание. Наверное, для лорда умереть
в такой красоте — чуть ли не счастье.
Но я умирать
не хотел.
И искренне надеялся, что мне
повезёт.
Небеса разверзнутся и изрыгнут
на голову моих обидчиков полчища гомункулов. Или рептилоидов.
Или космических жуков-пришельцев.
А можно как в Войне миров.
Разверзнутся не небеса, а твердь земная. И оттуда
попрут машины, дремлющие в недрах до сего момента...
— Милорд, это здесь.
Приехали!
Бородач вырвал меня
из размышлений. Вообще, Эмроуз оказался тем ещё шутником.
Во-первых, под клячей он понимал
двухместную повозку с гнедым жеребцом, довольно резвым
и смышлёным. И все мои страхи о том, как же
надо сидеть на лошади, чтобы с неё не свалиться,
развеялись сами собой.
Во-вторых, всю дорогу
до Черноречья он трещал без умолку.
С одной стороны, это избавляло
меня от необходимости поддерживать беседу. Но,
с другой — дико мешало рассматривать окружающий мир.
Ну и в-третьих, отдав мне
свою мохнатую шубу, он остался лишь в шерстяной робе. И,
несмотря на заверения, что ему вовсе не холодно, кончик
носа у него покраснел!
Но я не мог себя
заставить вернуть этот источник тепла. Поэтому постарался заглушить
горланящую совесть.