***
- Это тот же голос, - шептала или
думала Чилдао. – Тот же самый. Тот, что дарил силы и уверенность.
Тот, что окутывал любовью и нежностью. Тот, в котором не осталось
ни любви, ни нежности. И семьсот лет назад. И еще раньше. В нем не
было того, что должно было быть.
И она, Чилдао, - умбра этого
голоса.
Она, Чилдао, - жнец этого голоса.
Она, Чилдао, - рабыня этого
голоса.
Она - его тень и эхо.
Она - его срезанный ноготь.
Она - его выпавший волос.
Она, Чилдао, - тлен, исторгаемый
обладательницей этого голоса, пусть даже безумие обращает его в вой
попавшего в тиски волка.
Или волчицы.
Ты попалась, госпожа.
Ты попалась в мою ловушку,
госпожа.
Кто бы ни стал ею, Филия или другая
девчонка, ты в ловушке.
И я больше не служу тебе.
Только теперь я могу сказать, что
больше не служу тебе.
Тем более той твоей части, в которой
нет ничего похожего на тебя.
В которой все сгинуло.
И осталась лишь ненасытная
глотка.
Только ради этого я пришла сюда.
Сказать, что я свободна.
Ощутить, что я свободна.
Я свободна.
Я свободна.
Я….
***
Истошный вой едва не разорвал Чилдао
на части. Едва не ослепил и не оглушил ее.
Или, может быть, и ослепил, потому
что она ничего не видела, как будто все стены, все черные переходы
вокруг исчезли, и она сама оказалась себе подвешенным в пустоте
червяком.
И оглушил, потому что она не слышала
ничего, она колыхалась в безмолвии, а то, что доносилось до нее,
весь этот сип, крик и скрежет, доносилось лишь потому, что все ее
тело, ее кости, ее кожа, ее волосы – все передавало ей и скрежет, и
крик, и сип.
И разорвал, потому что она не видела
ничего и видела все, но видела все из разных точек, и когда перед
ней поднялась багровая пелена, проявилось перевитое черными венами
тело, венами, которые уходили в черные стены, венами, которые были
подобны путам, все это она увидела сразу с разных сторон.
- Иди ко мне… - произнесло тело.
- Тебе нет, - прошептала Чилдао
тысячью глоток. – Ты в ловушке. Это не ты.
- Иди ко мне…
- Тебя нет, - заплакала Чилдао, - это
не ты. Ты еще там, в другом мире перестала быть собой. Тогда все
перестали быть собой, но ты – прежняя – вовсе исчезла!
- Иди ко мне…
- Не могу и не хочу, потому что это
не ты, это твоя тень, твой мрак, твоя клоака, твоя вонь, но это не
ты! Я свободна!
- Иди ко мне! – прогремело так, что
Чилдао пришлось закрыть глаза, а когда она открыла их, то увидела,
что она сама, Чилдао, движется. Она сама, Чилдао, идет по узкому
коридору. Она сама, Чилдао, подходит к величайшей, обнимает ее,
припадает к ее груди, одевается языками пламени и сливается с
растянутой черными путами фигурой.