Артем не заметил, как задремал. Просто «провалился» в сон. Бородатый мужик с окровавленной косой убирал созревший хлеб. Потом свежее мясо, не понятно к чему. И в конце – концов – мужик с косой повернул свое лицо к Артему, стоящему у края пшеничного поля. Бывшего учителя обдало нечеловеческим холодом: вместо лица у жнеца был окровавленный череп.
Учитель отшатнулся и тут же проснулся. Дезертир как сидел на одном месте, так и не сменил позы за несколько часов. Автомат так же был в руке. Единственная перемена, которую заметил Артем – сдвинутый вниз флажок предохранителя. На автоматическую стрельбу. Угли костра почти погасли. Утренний холод проникал под одежду, невольно заставляя, ежится.
– Не спал? – поинтересовался Артем.
– Отдохнул.
– Тут такой бред приснился,…Бабушка сказала бы – к покойникам.
– Во снах – покойники оживают, в жизни я такого не встречал.
Артем еще поймал себя на мысли, что пока он спал – Иван запросто мог его прирезать. Из-за чего угодно. Может, просто так. А, ведь не сделал…
Дальше – все делали молча. Перекусили, попили кипятку и в путь.
…Судя по всему – толпа оголодавших горожан сбилась стихийно. Просто кто-то где-то слышал, что у коммунаров есть еда. Значит, нужно убить и забрать. Все стало просто. Впереди, подбадривая себя и толпу криками, шел вожак. Или заводила. Как уж кому понравится. Хотя, и то и другое будет правильно. Он вел голодных за собой, он же и подбадривал сомневающихся. А сомневаться было от чего. Если у кого-то есть еда, то он ее просто так не отдаст. Будет драка. Кто уцелеет – «того и тапочки». Надеялись на численное превосходство, как сами думали, и на пару берданок. Больше, конечно, на ружья.
Вот ружье в руках вожака Калуга и заметил. Решение пришло моментально. Благоразумно отступить к деревне. Если и достанется, то больше всего, и в первую очередь, отрадинским. «Серп» стоял от трассы дальше. Мужики, повинуясь команде, на удивление быстро ретировались, увлекая за собой Кулибина. Самые прыткие бросились бегом – предупредить остальных.
На этот случай возле бывшего правления висел рельс. Деревня собралась почти моментально. Долго объяснять не пришлось и две озверевшие волны схлестнулись в драке. Хлопали ружья, мелькали лопаты, вилы, топоры, косы. Коммунары бились за свое. Пусть и награбленное, отчасти, но за свое. Мценские просто хотели есть. Чувство собственника оказалось сильнее – оставив на поле боя десятка полтора трупов, нападавшие с позором ретировались, оставив на произвол судьбы пяток раненных. Судьба к которым благосклонной не оказалась – без лишних разговоров пленных повесили на отвоеванном обратно блок – посту. Другим пусть наукой послужат. Только потом пошли хоронить своих убитых. Шесть могил появилось на сельском кладбище. Ну, чем не повод употребить самогона – и победу отметить, и проводить убитых. А раненные – повезет, так и выживут.