- Сочувствую.
- Да чего уж тут… чай, невелико умение. Научилася вон. Только суетливая больно, прям аж перед глазами мельтешит, как она носится. Но так-то не злая. И с приданым не беда. Одёжку мы ей справили. И ботинки, и сапожки сафьяновые, и шубу бобрячью, чтоб не мёрзла… худлявая вся. Я уж и так, и этак, и молочка ей поутру налью, и сметанки пожирней, и сальца дам, а всё одно напросвет видать. Ажно перед соседями стыдно было. Небось, Мельтешиха, баба дурная, трепалась, что мы девку голодом морим да работою мучим…
Этот говор не мешал смотреть.
Тьма ощупывала стены и пол, просачиваясь в щели меж досок. Она окутала шкаф. И стол.
И уловила лишь эхо силы.
Знакомой такой силы.
Папенька здесь бывал. Но вот только и бывал. Да, за столом можно писать, фиксируя для вечности премудрые свои мысли. В шкафу хранить банки со зловещим содержимым, но что-то подсказывает, что лежало там бельё да одежда.
Нет, это не то место, в котором он устроил бы лабораторию.
Но проверяем.
И мою комнату.
И матушкину. Последняя близ отцовской. Здесь и стекло уцелело, и обои почти не тронуты огнём, видны крупные розы на зеленом фоне. Ковёр остался. Кровать… и снова воспоминание.
Савкино.
На этой кровати мягко и спокойно. И шорохи под кроватью не страшны. И ничего-то не страшно…
- …хватит тащить его в постель! – отцовский голос разрушает идиллию. – Он уже взрослый! Он мальчишка! А ты делаешь из него…
- Но он боится!
- Побоится и перестанет.
- Это потому что он некрещёный, - мама редко ему возражала, но теперь её голос звучал твёрдо. – Тьма тянется к его душе…
- Это не тьма. Это дар родовой. К сожалению, слишком ничтожный, чтобы от него был толк. Но ничего, попробуем и с таким поработать. Если получится, это… впрочем, неважно.
Для него – возможно.
Для Савки…
Тьма уходит, не обнаружив ничего интересного. Кухня пострадала сильнее прочего. Я не особо разбираюсь в пожарах, но сдаётся, что начался он тут.
Тёмные стены.
Чёрная печь. И потолок тоже чёрный. Поневоле вспоминаешь детскую страшилку о «чёрной-чёрной комнате». Вряд ли здесь найдётся хоть что-то, всё же кухня – на редкость неудачное место для тайника. Тут и кухарка наткнуться может, и маменька в каком-нибудь припадке хозяйственной активности.
Но проверяю.
Из находок – махонькая дверца и кладовая, тоже выгоревшая дотла. Сохранились остовы полок и стекло на полу. Банки?