— Подойди.
Тоска позвал тихо, но Люк его услышал. И даже понял, без
перевода. Эти глухие звуки, сплетенные в замысловатые для его
разума слова, могли означать только одно — его зовут. Люк решил не
ерепениться. Зовут — подойдем, не развалимся. Тем более,
чтопослушание на данный момент —это то единственное, чем он мог
выказать благодарность и уважение, во всяком случае, без
переводчика. Люк направился к зовущему его предводителю
группы.Тычок последовал за ним.
Тоска восседал на том же месте, где впервые его увидел Люк. На
том же ящике. Он вообще вставал, или так и просидел всю ночь?
Сероватый рассвет окрасил оконный проем дымкой, в которой, как по
волшебству, пропадали звезды. Одна за другой.
Не дойдя до места всего нескольких шагов, Люк краем глаза
заметил, что Тычок сместился в сторону и продолжил путь чуть
пригнувшись. Почему? Люк остановился, замерев. Мысли его
встрепенулись и понеслись в голове, словно табун лошадей. Вот одна
из них отделилась от стада и белым ослепительным пятном вернулась
куда-то в самую глубину мозга, растревожив сознание, которое тут же
подсказало ответ на вопрос — окно. Тычок своим маневром уходил с
видимой траектории, дабы никто не смог засечь его снаружи. Пусть
это и маловероятно, учитывая, что под окном не было улицы, и вид
открывался на заднюю часть церкви, все равно — полезная привычка,
необходимая в этом мире с его фантастическими реалиями. Люк
последовал примеру переводчика и проделал те же манипуляции, только
с противоположной стороны.
— Может, и не прав был Задорнов, — пробормотал Тычок.
Единственный глаз Тоски уперся в Люка, заставляя того
остановиться так и не подойдя вплотную.
— Переводи, — слегка повернув голову в сторону Тычка, сказал
он.
Не торопясь, сняв с ремня флягу, Тоска открутил пробку и
приложился к горлышку, начав с традиционной процедуры новый день.
Переведя дыхание и отерев рот тыльной стороной ладони,
заговорил.
— Меня зовут Тоска. Я отец, мать и Господь Бог для тех
охламонов, что ходят со мной по одним и тем же дорогам. Каждый
попавший в плен к Стиксу, а я считаю, что та жизнь, что уготована
нам всем в этом месте,является пленом, забывает свое мирское имя,
меняя его на прозвище, коим его одаривает так называемый крестный.
Твой крестный в этом мире — Тычок. Но Тычком его зовем только мы,
его соратники и братья по оружию. Для всех остальных он Тичер.
Учитель, по-вашему, по-чукотски. Саньки — они и в Африке Саньки.
Почему — не знаю и знать не хочу. Их все устраивает, а меня, как
командира, устраивает все то, что устраивает моих людей. Есть еще
Кряж. Производное от слова крест. Перекрестие в оптике,
значит. Тычок назвал тебя ДиЗи — Дикий Запад. Если ты хочешь
оставаться с нами — прими это, и все. Принять следует еще несколько
вещей. Хочешь знать,каких?