— А если не приму такое прозвище?
Тоска на мгновение приподнял плечи и тут же их опустил на
место.
— Кто-то другой даст тебе другое прозвище. По имени, что дали
тебе родители, тебя никто звать не станет. Это Стикс, — вновь
напомнил он нерадивому слушателю. —Это все, что ты хотел знать?
— Нет! — поспешил с ответом Люк.
Он испугался, что теряющий терпение Тоска махнет на него рукой
и, подняв своих людей, исчезнет с его, Люка, поля зрения,
отправившись по одним им известным делам.Чувство самосохранения
кричало внутри головы:«Если необходимо, проси, умоляй на коленях
этого человека о том, чтобы он принял тебя в свою команду. Одному
не выжить в Стиксе!»
— Вы кто? Я имею ввиду…
Тоска поднял руку, останавливая Люка.
— Мы не бандиты и не разбойники. Мы наемники. Свободные люди,
никому и ничем не обязанные, а вот нам, напротив, обязаны многие.
Нет ни одного стаба в округе, лидер которого не задолжал бы нам
если не спораны, то хотя бы услугу. Мы те, кто способен сделать
любую работу, что не по силам другим. Мы те, кто плюет открыто на
предрассудки Стикса.Мы те, кто спокойно может произнести слово
«Скреббер», не опасаясь гнева несуществующего духа.
Тоска замолчал, пристально изучая Люка. Ему было интересно то,
как его слова воспримет этот новичок.
— Робин Гуд и его команда?
— Скорее — Тимур, — назвал неизвестное Люку имя Тичер,
самовольно вклинившись в беседу уже от своего имени.
— Не суть, — отреагировал на их разговор Тоска.
— Что еще я должен принять?
Тичер хлопнул Люка по плечу, словно они играют в колледже за
одну команду, и Люк только что совершил тачдаун. Задавая вопрос о
принятии, он «подписывался»под тем, что готов влиться в
коллектив.
— Первое, — поднял вверх указательный палец Тоска,— мои приказы
рассматривать как заповедь Божью и исполнять беспрекословно.
Второе, — он добавил к указательному еще и средний палец, пугая
Люка «козой»— мы не оставляем в беде своих ни под каким соусом.
Если есть вариант спасения товарища ценой своей жизни, то такой
вариант приоритетен. Точка. И третье, — Тоска не стал добавлять еще
один палец к уже показанным, а просто опустил ладонь на колено и,
не сводя единственного глаза с Люка, закончил:— ты всегда можешь
уйти. Ты свободен в своих решениях, как если бы такое право было
дано тебе конгрессом соединенных штатов. Никто насильно не
удерживается в нашей семье,— очень тихо сказал он и добавил уже
более уверенно:— никто. Ясно?