— Как ты узнал? — спросил командира ДиЗи и сам поразился той
легкости, с которой слова слетали с губ. Впечатление было такое,
что говорит он на родном, английском языке, но непривычные для
горла сочетания звуков щекотали язык.
— Вижу. У тебя, парень, пока только один дар. Поживешь в Стиксе,
обрастешь еще несколькими. У меня их, даров этих, если говорить
скромно, несколько. Один из них —это способность видеть и
распознавать такие дары в других.
— Саньки? — перебил ДиЗи, вспомнив слова близнецов, сказанные на
дороге.
— Да, они так же видят. Но у этих парней много всего в арсенале,
и не все так просто, как с иными людьми. Я, допустим, не возьмусь
перечислить все то, чем они обладают. Имею ввиду дары,
разумеется.
Помолчали. ДиЗи пытался осмыслить все сказанное Тоской. Сам
командир, видимо, решал, о чем дальше беседовать с новым членом
команды. Взвешивал и расставлял приоритеты.
—Те люди, ну, которых мы отбили там, на дороге. Где они?
Тоска одобрительно кивнул и улыбнулся.
— О людях думаешь, это хорошо. Чистая душа. В карантине они,
ДиЗи. Таить не стану — не все они в безопасности. А может статься,
так и вовсе никто из них не в безопасности. Но то, что их ждет в
самом печальном случае, всяко лучше, чем разгуливать без штановс
куском кожи, застрявшем в зубах. Одно дело, ДиЗи, такие люди как
ты, пережившие переброс и выжившие в первые дни. Иммунные, имеющие
внутри нечто, что не подвластно паразиту, который съедает человека
изнутри, заменяя собой нечто важное, человеческое. Заставляет людей
меняться, мутировать. Другое дело такие, как те, которых мы
случайным образом освободили. Я не знаю, иммунные они, или нет. И
ты не знаешь. Есть такие люди, которые могут это видеть. Если нет в
«Полярисе» тех, кто способен на такое, то людей запрут в комнатах и
станут наблюдать. Как только увидят то, чего видеть не хочется, их
усыпят. Безболезненно.
— Черт!
— Согласись, это лучше, чем бродить по Стиксу. Понимаю, это дико
звучит для тебя, но позже… может быть, свыкнешься. А может, и
нет.
Вновь в комнате повисла тишина. Гнетущая, и как показалось ДиЗи,
скорбная. Люди еще живы, а они с Тоской мысленно похоронили если не
всех, то некоторых. И ничего поделать нельзя. Нельзя?
— Тоска, а есть средство чтобы…
— Есть, парень, есть. Средство это зовется жемчугом. Не тот
жемчуг, что носят дамы, а тот, что в себе носят элитники и
скребберы. Это, брат, самое ценное, в шкурном плане, естественно,
что есть в этом проклятом мире. И никто не станет скармливать
незнакомцу такой драгоценный материал. Многие споран зажмут, что уж
говорить о жемчуге.