Хотя этот коридор ощущался совершенно реальным, после огненного сна наяву я сомневалась уже во всем.
Меня равнодушно встретило простое подземелье, почти не освещенное, сырое, холодное и совершенно безлюдное. Я шлепала босыми ногами по скользким от влаги камням и надеялась, что Меллисии дали хотя бы одеяла.
Хотя драконы же не мерзнут?
Сама леди Меллисия как-то отметила это, когда я, сопровождая ее в качестве компаньонки в твердыню Лунных драконов, задрожала на ледяном ветру. Валарн тогда засмеялся и отвернулся, а она бросила несколько обидных слов – и отдала мне свою мантию, чтобы я «не тряслась», как она выразилась.
Младшая леди Азул была именно такой, сколько я ее помнила. Подчеркивала иерархию семьи, часто указывала на мое происхождение, требовала послушания себе и другим старшим – и регулярно проявляла сострадание действием. Отзывалась с пренебрежением – а потом просила за меня главу Таллису. Меллисия поощряла мое стремление учиться магии, несмотря на насмешки остальных Лазоревых, и даже указывала на нужные книги, не забывая выразить и разочарование, когда мне не удавалось освоить легкое для нее заклятье, хотя я и выкладывалась до крови из носу и дрожащих коленей.
Многие считали Меллисию слишком высокомерной, холодной, даже расчетливой, и все равно любили. Валарн, старший из детей главы Таллисы, называл сестру идеальной леди, Алрен – восхитительной занозой, поражающей сердца. Дядя Фалорн отмечал, что она умеет вскружить голову кому угодно и сделать даже из самого колючего существа послушное ее редкой ласке. Он почти по-отцовски предупреждал меня, что каждое действие Меллисии имеет второе дно, но восхищался ее умом и достоинством.
Конечно, у Каса не оставалось шансов. Меллисия не замечала слабого Изумрудного дракона, младшего из и так увядающего рода, а он не мог не заметить ее... Бедный Кас. Он просто попался под руку, повел себя так, как вели себя благородные мужи в романтических сюжетах, за что и поплатился. Мы не дружили близко, но он мне нравился, он согласился помочь мне, раз получил отказ возлюбленной, и когда я вспоминала высокоскулое лицо со вздернутым носом и светлой волной волос, становилось горько до слез.
Чудовище, пленившее нас, сотворило это. Для него Кас был букашкой. Дело совсем не в отношении леди Меллисии.