– А он?
– Он ушел, а через пять минут вернулся, но уже с топором.
– А вы?
– Я ничего не успела сделать. Только заслониться, когда он ударил в первый раз. – Во рту сохнет, меня начинает трясти. Это было по-настоящему ужасно. Никому не пожелаю пройти через такое. – Потом он схватил меня за волосы и потянул в спальню.
– Он вас изнасиловал?
Я отвожу взгляд. Потому что это действительно случилось. Просто я столько раз закрывала глаза на секс с мужчиной, которого не хотела, столько раз ломала себя, что как раз это казалось скорее привычным, чего не скажешь об остальном.
– Эксперт в курсе? Этот факт зафиксирован?
Я сглатываю и киваю, так и не сумев поднять на него глаза. Алексей что-то тихонько бормочет себе под нос. Сквозь поднявшийся в ушах шум мне не удается расслышать, что конкретно он сказал… Скорей всего просто выругался.
– Что было дальше?
– В процессе я нащупала на тумбочке вазу. Ударила Ивана по голове, а пока он приходил в себя, вызвала полицию. Дальше все было как в тумане, помню только как вы вошли.
– У произошедшего есть свидетели?
– До того, как он опять затащил меня в квартиру, я бегала по площадке, стучалась в квартиры – никто не открыл. Но… – я поджимаю дрожащие губы, – конечно, соседи не могли не слышать, как я звала на помощь.
– Какие чудесные люди, – зло фыркает опер. – Видеонаблюдение?
– В подъезде, – отчаянно киваю я. – В квартире нет. Но я сохранила его голосовые сообщения. И скрины переписок с угрозами. Могу переслать.
– Да, конечно, – он листает планшет, записывает еще что–то. – А раньше он вам угрожал?
– На словах. Ревновал. Проверял телефон. Мог нагрубить, кинуть в меня чем-то или толкнуть. Но за топор взялся впервые.
– Понимаю.
Алексей выключает диктофон.
– Это, – взмахивает планшетом, – приобщат к делу. Дальше всё пойдёт через следователя, тебя вызовут официально. Возможно, будет очная ставка. Не сдрейфишь?
Я все же решаюсь на него посмотреть. Глаза у опера усталые, но не безразличные. Зря я решила, что он бесчувственный. Это совершенно не так. Просто он изможден.
– Вы сегодня вообще не спали? – срывается с губ. Темные красивые брови Алексея взмывают вверх. Он явно огорошен моим вопросом. И тут я его понимаю – сама не знаю, что на меня нашло.
– А ты? Удалось подремать хоть немного?
– В меня влили столько лекарств, что уснула как миленькая, – шепчу я.