А мы, опера, стоящие на страже закона, в этой схеме не более, чем расходник. И хорошо, если обойдется без выговора, потому что лишение премии у нас за здрасте. Мы всегда крайние. И нет никакого смысла злиться, да. Это же не впервые! Это скорее «обычно», чем «из ряда вон», пора бы уже привыкнуть. Но от этой мысли почему-то только сильней тошнит.
Я иду по парковке, сжимая зубы до хруста в челюстях. Потому что когда-то, сто лет назад, я пришёл в эту систему, как идиот, уверенный, что смогу сделать этот мир лучше. Думал, что если быть честным, упрямым и справедливым – тебя оценят. Спойлер: хрен там. Ты либо ложишься под эту систему, либо она тебя перемалывает и отторгает. Иногда это случается параллельно.
Я тушу сигарету о кованый заборчик, окружающий дом. И поднимаю взгляд в небо, по которому лениво плывут облака. Жизнь идёт своим чередом. Это бесит. Потому что у Сабины Игольниковой она вполне может пойти наперекосяк или прерваться вовсе. А я ведь обещал ей, что ее обидчик понесет наказание. Слова о том, что я действительно сделал все, от меня зависящее – ничуть не успокаивают бурлящее в душе недовольство. Потому что у нас тут не про справедливость. У нас тут про терпение. Или про выгорание. А я пока где-то между.
Возвращаюсь в машину. Сажусь. Долгое время не включаю зажигание. Просто сижу, кажется, впервые задаваясь вопросом, зачем это все, и не поздно ли включить заднюю. С психом луплю ладонями по рулю и, наконец, замечаю в зеркале собственное отражение. М-да… Красавчик! Тени, тушь, гребаная помада, размазанная, как у клоуна после трехчасового корпоратива. И заколки в форме сердец.
С губ срывается хохоток, злость немного отступает. Я выдыхаю. И очень медленно достаю из бардачка пачку влажных салфеток, чтобы стереть с лица это преступление против мужского достоинства. Приходится хорошенько постараться, потому что, зараза такая, косметика довольно стойкая.
На дорогу выезжаю лишь убедившись, что выгляжу более-менее нормально. Еду медленно, с открытыми окнами. Кондиционер отключаю намеренно – пусть будет воздух, пусть будет жара. В салон врывается ароматы придорожной пыли и раскаленного асфальта. Солнце, проникая сквозь лобовое и даже стекла очков, выжигает глаза до искрящихся белых кругов. Август… Трава вдоль обочин выгоревшая, кое-где валяются пластиковые бутылки и прочий мусор, который никто не спешит убирать. Дворники давно плюнули на свои обязанности – им тоже жарко. Впереди ползёт грузовик с арбузами, за ним – троллейбус, под завязку забитый изнуренными жарой дачниками. Лето сходит с ума, как всегда в последние недели перед исходом. Всё вокруг кажется липким, словно растаявшее мороженое. Даже мысли.