– Тогда постреляем по баночкам?
Маленькая дочка моих друзей хитро косится на мой пояс, где, конечно, нет ни кобуры, ни пистолета – я же не придурок – таскать их с собой, а послушный мент, который сдал табельное оружие, как только закончился рабочий день. Ну, ладно… Кого я обманываю? Существенно позже, потому что уже и забыл, когда в последний раз вовремя уходил из конторы.
– Это совершенно исключено. Твоя мама оторвет мне башку.
– Тогда ноготочки! – сощуривается зараза и убегает, будто вспомнив о чем-то важном.
– Соглашайся. Я потом дам тебе жидкость для снятия лака, – смеется Аськина мать, выходя из дома с очередной порцией угощений.
– Как будто у меня есть выбор, – наигранно возмущенно бурчу я.
– Смотри на это иначе. Ты покорил всех присутствующих дам.
С опаской озираюсь по сторонам. На таких сборищах, как правило, не бывает беззаботных девиц, с которыми можно без последствий и танцев с бубном потрахаться. А на другое у меня нет ни времени, ни сил. Вот почему обществу незамужних подруг хозяйки дома я и предпочитаю компанию ее пятилетней дочери.
Наверное, эти мысли проступают у меня на лице, потому что Ирка откидывает голову и смеется. Я цокаю, закатив глаза. И отвлекаюсь на зазвонивший вдруг телефен. Чуть приподнявшись, достаю тот из кармана. Мельком гляжу на экран и зло поджимаю губы.
«Тегляева выпустили под подписку. Судья – Пашков».
Мир вокруг, кажется, становится на паузу. Как будто кто-то нажимает на кнопку «стоп». Я перечитываю текст три раза, хотя такой поворот был вполне ожидаемым и все сильнее закипаю.
Ножки стула подо мной входят в землю от того, как я резко подхватываюсь. Веселье отходит на второй план. Равно как и планы хорошенько отдохнуть и набить желудок. Остаются только злость, горечь во рту и вопрос: что дальше?
– Ты куда? – удивляется Ирка, перехватывая меня на полпути.
– Вызывают на работу, – вру. – Попрощаешься за меня с Аськой?
Ира растерянно кивает. Я стремительно пересекаю двор, выхожу за калитку и достаю сигарету. Черт! А ведь мне удалось продержаться без этого дерьма аж два дня!
Подкуриваю. Впускаю никотин в легкие. Тот горчит, распирает грудь. Мне бы воздуха, а я поддаю отравы, механически втягивая ещё больше дыма.
Подписка. Подписка, блядь! Для человека, которого вообще нельзя выпускать из клетки. Пашков… Пашков. Это кто вообще? Имя судьи ни о чем мне не говорит. Но в конечном счете разве так уж важна его личность?! Такому, как Тегляев, далеко не один Пашков готов лизать зад, давая свободу и безнаказанность, в обмен на какие-то свои бенефиты.