– Не ори!
– Пипец, – заключаю я. – В следующий раз сначала думай!
– Я как лучше хотела! – возмущается потерпевшая, а у нее на глазах выступают слезы. Это… остужает. У меня в груди какая-то, мать его, катастрофа случается. Гребаный необъяснимый коллапс. К счастью, у этой дурочки телефон звонит, и она убегает, чтобы ответить, не то бы… А хрен его знает, чем бы это закончилось.
Достаю тарелку и накладываю себе ужин. Подумав, накладываю и ей, вслушиваясь в непредназначенный для моих ушей диалог. Немного расслабляюсь, когда понимаю, что разговаривает моя гостья с матерью.
– Есть иди! – кричу, когда все готово. А пока она идет, не прекращаю себя ругать за то, что очутился в этой странной ситуации.
Сабина выныривает из коридора, телефон в руке, волосы всё ещё влажные, на щеках румянец. Глаза блестят. Выглядит она… как-то по-домашнему. Будто ей здесь – на моей кухне, самое место.
– Спасибо.
– За что? Ты сама готовила. Я только наполнил тарелки.
Она берёт вилку, медленно, почти благоговейно. Пробует. И я наблюдаю, как у неё от удовольствия еще сильнее темнеют скулы. Господи, да она же голодная! Привез девчонку домой и даже не подумал, что она будет есть! С другой стороны, я же ей не нянька… Так какого хера?
– Ты не переживай, завтра я закончу со шторами. Сегодня не все успела.
– Ага, давай, убейся окончательно, – фыркаю я.
– Ну, ты можешь мне помочь… Я покажу, что и куда крепить, если ты не помнишь.
– Завтра у меня рабочий день, – замечаю я с легкой прохладой в голосе, потому как мне вдруг совершенно неожиданно нравится мысль, что она здесь задержится. И это какая-то полная хрень, если честно. Когда-то на заре своей карьеры я еще пытался жить с девушкой, но из этого ничего не вышло. Даже не смотря на то, что то была нормальная земная девушка. Не такая, как… Обрываю себя, так и не сформулировав окончание. В конце концов, не мне ее судить. Достаточно просто держать в голове, что такие девочки, как она, не по зубам таким мальчикам, как я.
– Я не навязываюсь, – вдруг выдыхает Сабина. – Если мешаю – скажи. Я уйду, правда.
Поднимаю глаза. Она стоит на фоне голого окна, между прочим, в моей футболке, в моих шортах, с растрепанными волосами, израненными руками и взглядом, в котором куда больше стыда, чем уверенности. Неглупая. Понимает, как это выглядит. Понимает, что я ничем ей не обязан. Боится одиночества. И всё равно стоит и говорит: «Я уйду, если мешаю». Гордая, работящая… В общем, странная какая-то эскортница, ей богу.