— Что это? — робко спросил Агнешка,
указывая на необычное украшение.
— Музыка Ветра, — ответил Лый. — По
её звучанию можно услышать настроение Леса.
— Это как?
— Всему своё время, — пробасил Лый,
вновь подталкивая замешкавшегося сварогина к высоким ступеням
крыльца. Юноша послушно поднялся, и гаркуны-стражи распахнули
створы деревянных врат.
Агнешка и Лый вошли в просторные с
высоким потолком сени. На бревенчатых стенах горели золотые с
зеленоватым отливом факелы, между которых располагались проёмы,
ведущие в другие помещения. В середине противоположной входу стены,
украшенной грубой резьбой и рунами, два маленьких полевика с
копьями вышколено стояли подле высокой двустворчатой двери,
украшенной рогатинами и светящимся мхом.
Полевые лешие поклонились гостям
князя и, расступившись, зашептали. Вторя их тихому шёпоту,
массивные створы дверей медленно с глухим стоном открывались.
Агнешка непроизвольно взял Лыя за
лапу, но гаркун со смехом отстранился.
— Запомни, никогда не поддавайся
страху, — тихо прошептал Лый на ухо человеку. — Ибо страх делает
тебя слабым.
Агнешка послушно кивнул и прошёл в
престольную вместе с лешим.
Тронный зал походил на огромную
срубленную избу, высокий потолок которой держали брёвна,
установленные как колонны. На глухих стенах рос светящийся зелёный
мох, тянясь ветвями, поросшими белыми грибами, к пространству зала.
На колоннах горели те же жёлто-зелёные факелы. В центре зала на
постаменте, сложенном из грубых брёвен, стоял мощный деревянный
трон, украшенный покрытыми светящимся мхом рогатинами. По обеим
сторонам трона находились серые елмаганы в доспехах и с копьями. На
троне сидел маленький седой полевик, одетый в льняную человеческую
рубаху, перехваченную алым поясом. На ногах полевика были настоящие
брюки, онучи с атласными лентами и лапти. По сравнению с
собственным престолом, на котором мог поместиться грозный елмаган,
великий князь Дреф казался крошечным. Агнешка ждал увидеть на троне
елмагана, или, на худой конец, бурого гаркуна. Полевик, одетый
по-человечески, так удивил сына рыбака Тихона, что юноша забыл
поклониться лесному князю. Лый, поняв в чём дело, аккуратно надавил
на плечо Агнешки, и сварогин тут же поклонился в пол.
— Гой еси, Агнеша! — поздоровался
Дреф с улыбкой. Голос у полевика был удивительно низким и мягким, а
жёлтые глаза смотрели по-доброму, но в самую душу. Седые волосы
Дрефа перехватывал обруч, а на концах заострённых ушей красовались
маленькие кисточки. — Так у людей принято здороваться, верно?