– Я просто подумываю об этом иногда. Знаешь, мне кажется, что я перед окном, и оно медленно закрывается, отнимает у меня свет.
Солдаты Морока, как правило, не слишком озабочены семьей и будущим. Они привыкают к опасности, свыкаются с мыслью о том, что, скорее всего, не дотянут до четвертого десятка. А когда дотягивают, сорок видится невозможно далекой целью. Тех, кто дотянул до шестидесяти, знает весь Валенград. А Ненн уже стукнуло тридцать. С возрастом люди становятся мягче – даже такие головорезы, как Ненн. У меня был шанс стать счастливым отцом, и я его упустил. Кое-кто не создан для отцовства, а кое-кто попросту недостоин.
Слуга провел нас на крышу Цитадели. Я обрадовался, что не пришлось продолжать разговор с Ненн. Я вряд ли мог сказать ей хоть что-нибудь дельное.
Ветер шел верховой, нес из Морока соленую химическую вонь. Ее не могли перешибить даже местные фабрики. Вонь Морока помогла мне проснуться, сбросить сраную сонливость с глаз и рассудка. Над нами мрачно высились башни Машины Ноля, похожие на клоунские колпаки: тихие, мертвые – но это до поры.
– Доложите мне об украденном, – сухо приказала Давандейн.
Маршал выглядела импозантно в белой блузе с высоким воротником, подтяжках и черных штанах до икр. Наверное, писк моды, еще не добравшийся до Границы. А еще эти ее тонкая тлеющая на ветру сигара, длинный мундштук и губы, выкрашенные в клубничный оттенок. Маршал одна, но ее дружная бригада боевых спиннеров неподалеку. Поодаль переговаривалась группка чиновников из Ордена инженеров эфира.
– Докладывать, в общем, и нечего, – ответил я. – Мне неприятно в этом признаваться – но факт. Мои люди раздают взятки по всем кварталам, но украденная вещь – не из того сорта, чтобы можно было тиснуть ее в подвальном ломбарде. Крали ради конкретной цели.
– Насколько серьезна опасность?
– Мы на Границе, – напомнила Ненн. – Это значит, в дерьме по горло.
Вряд ли маршал хотела услышать именно такой ответ, но она и не глянула на Ненн, уставилась на расколотое небо.
– Нужно больше сил? Мои спиннеры могут помочь? – спросила Давандейн.
– Нет, – отказался я. – Я справлюсь сам и верну украденное.
Я обещал не из ощущения ответственности за пропажу, а потому, что был ответственен за нее. Мерзлого ворона, чуть выдравшегося из моей руки, послали меня предупредить. Но птица запоздала и не смогла нормально передать сообщение. Я-то ожидал вестей от Вороньей лапы, но отчего птица не смогла вылезти сама? Тревожно. Не верится, что у старика иссякли силы или дела пошли наперекосяк. Но кто знает?