— Не успел сыном мэра стать, как уже ебешь новоиспеченному отцу мозги? — хмыкнул Адам и сел на грязный пол рядом с Эзрой. — К слову, он не врет. Все пацаны действительно уже дома. А сегодня на счет каждому капнула приятная сумма. Можешь выдохнуть.
Мор прикрыл веки, будто бесконечно устал даже просто дышать. Откинулся спиной назад, замерев в одном позе, будто хотел срастить со стеной. Остаться навечно в этом положении.
— Честно, я тебя не понимаю, — усмехнулся Снайдер. — Твой отец сам, блять, Акэль Ротенберг! Не задрот-алкоголик, как был у нас с Армандом, а гребанный мультимиллиардер! Все его бабки, бизнес и недвижимость когда-то перейдут тебе. А в коридоре я вообще слышал, как он обсуждал с кем-то твою возможную помолвку с какой-то богатой фифочкой, у которой отец владеет целым автомобильным концерном! И вместо того, чтобы сейчас клеить ее, ты, блять, сидишь в камере, где в каждом углу застарелой мочой воняет?..
— Отъебись. Ничем здесь не пахнет, — апатично приоткрыл один глаз парень, а затем опять закрыл.
— Еще как воняет! Ты просто принюхался.
Эзра тяжко вздохнул.
— Нет, серьезно. Что, блять, с тобой происходит в последнее время? — без шуток серьезно спросил блондин. — Все же хорошо. Лучше, чем вообще можно было представить!
Хорошо...
Хорошо было гораздо раньше. Когда-то давно. Где-то далеко.
Где-то... за автосервисом. На старой лавочке, с аккуратной девчачьей ладошкой в руках.
Его всего передернуло внутри, как от разряда тока, однако внешне ни один мускул не дрогнул.
— Пока я нахожусь здесь, сделай для меня кое-что.
— Что? — подсобрался Снайдер, ожидая любых указаний.
— Узнай, все о смерти и захоронении, — ее имя царапало небо, что даже глотать было больно, — Марион Кане.
2. 1.2
*******
С самого первого дня. С самой первой встречи. Еще тогда, когда Снайдер и Тай нашли ее, жавшуюся жалким котенком у полуразвалившегося амбара в поисках брата. Или даже раньше...
Всё, что было связано с ней, выводило его на эмоции.
Начиная от трепетного волнения в груди и заканчивая кипящей, неконтролируемой яростью, бегущей по венам вниз и охватывающей всё тело. Как в тот день, когда Эзра увидел ее в одном белье, сладко стонущей в спальне гребучего Ротенберга.
В последний раз.
Тогда хотелось разорвать Кане. Удавить мелкую сучку голыми руками. Посмотреть в ее предательские лживые глаза, которые, казалось, никогда не врали.