– Бывает, услышишь чей-то чужой разговор или увидишь что-то вокруг и скажешь: «Да ведь это точно насчет меня». Со мной вот какой случай был, – говорит мне С., энергичная женщина лет пятидесяти. – Вразумление, предупреждение, как хочешь назови. Еду я недавно в трамвае, держусь за верхний поручень. Передо мной сидит какая-то пожилая грузинка. Тут двери открываются и входит курдянка. Одета типично: черный платок на голове, закрученный сзади узлом, в ушах золотые серьги размером с лесной орех и, конечно, разноцветные бархатные юбки. Узнали они друг друга, расцеловались. Слышу, грузинка спрашивает:
– Как твой Мураз, старший?
– Хорошо… Вырос – не узнаешь. Жену привел. Только сейчас в тюрьме сидит.
– Как? За что? – изумляется грузинка.
– Да украл что-то… Ты же знаешь, мальчик…
– Ну, а Джемали?
– Хороший вырос, красивый, на меня похож. Жениться собрался, да посадили. В Ортачальской тюрьме сидит.
– Вай, вай! Что ты говоришь?! – поражается грузинка и поскорее переводит разговор, заранее улыбаясь: – А третий, Омари, как?
– Спасибо, все хорошо. Два года как армию отслужил. Только тоже сидит… В Руставской тюрьме…
Я стою, невольно слушаю разговор. У меня, как и у той грузинки, волосы дыбом.
Та немного в себя пришла, охать перестала и спрашивает:
– А четвертый, Эмзари?
– Все хорошо. Недавно с армии вернулся… Посадили за драку… Вот, передачу несу…
Грузинка уже со страхом спрашивает:
– А младший, Отари? Сколько ему уже?
– Уже пятнадцать. – улыбается мать. – Большой, красивый, на отца похож… В колонии несовершеннолетних сидит.