– Да забудьте вы про свои пушки! – злился полковник. – Наша задача врага задержать, потом вывести людей через мост и взорвать его… А пушками придется пожертвовать!
– Да вы что?! – взвился капитан. – Я с подпоручиков с этими пушками воюю, они мне семью заменяют, а вы – пожертвовать… Буду сражаться, – решил он, – а там – как карта ляжет… Правильно, ротмистр? Так гусары говорят? – невесело засмеялся капитан.
Рубанов с уважением глянул на него и пожалел, что прогнал от цыган: «Какие к черту цыгане! – одернул себя. – Прямо помешался на них». Однако ему захотелось сделать что-нибудь приятное для этого немолодого уже офицера.
– Господа! – произнес он. – У меня осталось немного вина, давайте выпьем за удачу и пожмем друг другу руки… Вдруг больше не увидимся?
– Да полно вам, ротмистр, – вздохнул старичок полковник. Он-то точно знал, что это его последний бой…
Попрощавшись с полковником, Рубанов и капитан вышли из палатки. Гусар птицей взлетел в седло, в отличие от артиллериста, с трудом просунувшего ногу в стремя и долго подпрыгивавшего на другой… Наконец, приноровившись, он все же взгромоздился на свою смирную лошадь.
«Кобыла, полагаю, ему тоже досталась вместе с пушками в дни зелёной юности, – без насмешки, доброжелательно подумал Рубанов, разглядывая понуро бредущую клячу с задумчиво трясущейся нижней губой. – О чем, интересно, мечтают лошади? – стал отвлекать себя от предстоящего боя. – Эта старуха, – снова глянул на капитанскую кобылу, – о жеребце, конечно, не мечтает, – развеселился он. – Ей бы сенца посочнее да мерина поспокойней и поскучнее, – засмеялся ротмистр. – Боже, даже в рифму заговорил».
– Извините, капитан, кое-что смешное вспомнил, – отвел от себя подозрение, что умалишенный, любящего математическую точность и ясность артиллериста.
К себе офицеры ехали сквозь редкие ряды пехотного полка. Часть солдат уже получили приказ и готовились отходить на новые позиции. Неожиданно из тумана вынырнул солдатик, на ходу поудобнее прилаживая за спиной тяжелый ранец. Кони испуганно всхрапнули, шарахнувшись в стороны. Капитан, выпустив поводья, балансировал руками, чтобы не упасть. Рубанов захотел огреть солдата плеткой, но узнал в этом «изверге» с огромными оттопыренными ушами старого знакомца.
– Эй, пяхота! – опустил руку с плеткой. – В шинели запутался, или ветер в паруса дует? – глянул на его лопухи. – Куда несешься?