«Ну, что мелюзга, принимай рабочее место. Седушку я вам оттёрла, аж до блеска. Садись не боись, задницу не замараешь».
«Чего вдвоём?». – Спросил Кузьмич, высунувшись из дверного проёма кабины. Дверей, у тракторов этой модели, не было.
«А мы по очереди, по одному прогону, дядь Макар, чтоб не уснуть». – Ответил Володька.
«А…, ну давай». – Кузьмич довольный кивнул головой.
«Ну, пока мелюзга». – Варька махнула рукой и пошла в сторону деревни, красиво виляя бёдрами.
«Матери подсоби». – Крикнул ей в след Кузьмич.
«Ладно». – Взмахнув платком, ответила Варька. Первым за плуг сел Володька, он поёрзал на сидении, поставил ноги на опоры, упёрся спиной в железную спинку и взял в руки палку – чистик для очистки лемеха от налипающей земли, корней, травы.
«Ну, готов?». – Прокричал Кузьмич. Володька кивнул головой. «Поехали!». – Скомандовал Кузьмич, перекрикивая рокот мотора. Трактор взревел, выпустил облако чёрного дыма вверх из выхлопной и рванул вперёд. Прицепное лязгнуло и плуг, скрепя одним колесом, двинулся. Володька закричал:
«Ура!!!». И замахал чистиком как шашкой. Ванька рассмеялся, потом оглядевшись, стал искать место, где можно было бы присесть, дожидаясь своей очереди. Не далеко, у бурьяна, лежала прошлогодняя копна соломы. Ванька пошёл к ней. На краю поля он нашёл два, не скошенных, колоска ржи. Сорвав и положив их между ладонями, с силой стал перетирать затем, пересыпая из одной ладони в другую, стал дуть на зерно, что бы сдуть мякину. Когда зёрна ржи стали чистыми он, запрокинув голову, высыпал их себе в рот. С начала зёрна были твёрдые и хрустели на зубах как камни, потом они превратились в некое подобие теста. Ванька с наслаждением стал живать это тесто, оно вкусом напомнило ему ситный пирог. Большой, круглый, зажаристый каравай хлеба, с выпуклой, треснувшей верхней корочкой, который, мать выпекала в печи по большим праздникам. Вдруг, прямо из под ног, с грохотом взлетела стая серых куропаток и рассыпавшись веером, не далеко отлетев, опустилась в заросли лапчатки. Ванька вздрогнул и аж присел от неожиданности.
«Во здорово, эх… было б у меня ружьё». – Подумал Ванька. «Двух, я точно сбил бы, мать потушила б их в печке, с картошкой». – Размечтался он. В животе у Ваньки забурчало от голода. Он подошёл, пнул ногой копёшку, из-под неё, с писком, выскочили две полёвки. Он хотел было прижать одну мышь ботинком, но она шустро проскочила сквозь высохшую траву и шмыгнула в нору. Внутри ржаная солома уже подгнила, но сверху, копёшка была сухой. Ванька, плюхнулся спиной на солому и растянулся на ней, подложив руки под голову. Вверху, над ним, над полем, над всей землёй было бескрайнее голубое небо и если бы не облака, медленно плывущие по небу, было бы страшно думать насколько оно бескрайнее. Ветер со степи доносил горьковатый запах шелковистой полыни и тонкий, нежный аромат высохшего на летнем солнце дикого шафрана. Осенняя, засыпающая степь, имеет свой несравненный, незабываемый аромат. От копёшки попахивало гнилой соломой и мышами. Ванька закрыл глаза и хотел – было вздремнуть, но каждый раз, как он закрывал глаза, перед ним возникал образ потягивающейся Варьки. Его бросало в жар, кровь приливала к голове, всё тело охватывало непонятное волнение, он встал и пошёл искать норы сусликов, просто так, чтоб отвлечься и убить время.