«Ну, будя, будя!». – Прикрикнул он нарочито зло, на расшумевшихся братьев. Возня под одеялом прекратилась, но Ванька и Володька не стали высовываться из-под цветастого одеяла, они очень не любили когда тараканы, ползающие по потолку, падали им на головы и шибуршались в подстилке. Уж больно долго их приходилось вытряхивать, а тараканы, рыжие, прусаки и большие чёрные уже проснулись и вовсю шуршали под газетами, которыми был оклеен потолок и стены избы. Ходики, висевшие на кухонной перегородке, мерно тикали покачивая маятником, стрелки показывали без четверти одиннадцать. В углу на восход, перед Образами, янтарной капелькой горела лампадка. Иконы, стоящие на полке, были накрыты, аккуратно расправленной, белой, расшитой красными узорами, утиркой. Под стеклом икон, лики Святых обрамлены дутым стеклом золотистого и серебристо-зеркального цвета, по краям украшены красными, синими и жёлтыми бумажными цветами. Мать, сложив выглаженное бельё на кровать, выкрутила побольше фитиль керосиновой лампы, пламя загорелось ярче и повесила лампу над дубовым столом, они с почтальоншей сели на лавку, бережно развернув треугольник и положив письмо на стол, мать начала читать.
«Здравствуйте милые и дорогие мои родные папаша Владимир Архипович и любимая, дорогая супруга Анна Владимировна и милым, дорогим деткам: Мани, Миши, Вани, Володи от супруга и папаньки вашего Петра Михайловича, шлю я вам свой сердечный привет и с любовью низкий, дорогой поклон и желаю я вам от Господа Бога доброго здравия и всего наилучшего в жизни вашей. Ещё шлю я сердечный привет и с любовью низкий, дорогой поклон своячнице Дуне с Толей и мамане Аксинье Фёдоровне и желаю я им от Господа Бога, доброго здравия и всего наилучшего в жизни их ней. Ещё передавайте пламенный привет от меня всем моим родным и знакомым, и желаю я им от Господа Бога, доброго здравия и всего наилучшего в жизни их ней. Во первых, спешу сообщить я вам дорогие мои папаша В. А. и милая, дорогая Анюта, что я, пока по милости Божьей, нахожусь жив и здоров. Письмо я ваше получил, которое послано вами 30 июля, за которое я вас сердечно благодарю со товарищами. Мы все трое вмести, Дубовской Тишаков и Кривополянский Погонин.»
Почтальонша достала из сумки, какую ту металлическую штуку, похожую на карандаш и стала ковырять её булавкой, отстегнутой от отворота своей кофты.