В холл входят Андрей и Донато. Феликс поворачивается, чтобы уйти, но на полдороге останавливается.
— А почему ты собралась работать в супермаркете? Разве ты нигде не училась? Отец никуда тебя не отправлял? Или ты сама не хотела?
— Хотела, — отвечаю и не могу поднять глаз. Не смею.
Мне стыдно говорить ему такое. Еще решит, что это были мои планы и мои желания.
Наконец придумываю, как передать смысл наиболее общими фразами.
— Папа хотел сразу после школы удачно выдать меня замуж.
«А замуж — это за вас, синьор» повисает воздухе несказанным, но всеми услышанным. Даже Донато.
Феликс смотрит в потолок, затем на мужчину, который меня привез. Спрашивает что-то на незнакомом мне языке. На русском, значит они оба говорят по-русски. Тот утвердительно кивает.
Затем они оба переводят взгляд на меня.
— Иди, Вивиана, Андрей отвезет тебя домой.
Святая Розалия, только не домой. Куда угодно, только не к туда.
Но все же нахожу в себе силы поблагодарить и попрощаться.
Ди Стефано уходит, только я знаю, что это ничего не меняет. Мне надо что-то предпринять. Я не могу так просто уехать.
Я знаю, что будет дальше. Мама начнет меня шантажировать.
Нет, она не станет запугивать или угрожать. Она слишком умная, чтобы идти против решения дона. Она будет действовать хитростью.
Начнет уговаривать, упрашивать. И если бы дело было только в доме, салонах и платьях. Нет.
Она будет шантажировать меня братьями. Упрекать, что меня они с отцом успели вырастить и выучить, а их нет. Вздыхать, что у Вито аденоиды, а у Луки аллергия, и ему нужна диета.
Она будет действовать тонко, и в то же время коварно. Подводить меня к тому, что я сама захочу принять решение.
Решение, нужное ей.
И я не устою. Не справлюсь. Не смогу ей противостоять.
Медленно спускаюсь по ступенькам и иду по мощеной дорожке. Андрей ждет у машины.
— Вы можете отвезти меня не домой? — спрашиваю, подняв голову.
— А куда вы хотите?
— Отвезите меня к морю.
Пауза. Потом он кивает.
— Поехали.
***
Едем в полном молчании. Мне кажется, или Андрей ведет машину более нервно, чем когда мы ехали сюда?
Особняк давно остался за спиной, а в голове все еще звучит голос Феликса.
Лучше бы это он меня заставлял. Или хотя бы пытался меня уговорить. Тогда бы я могла сейчас злиться на него, а не на маму...
Хочется дать выход эмоциям — покричать, порыдать. Но я не могу это делать при Андрее. Это же дурной тон так себя вести, еще и при незнакомом мужчине.