окропил я золотом мечту с куполами.
Затем стремился в разгоряченном раже,
пробиваясь через жестокие реальности,
пролетал косые кошмары и ужасы даже,
пережил все тюремные шалости.
Многие инфернальные признаки зла,
ссор чешую и обертки болезней,
запихал в чемодан, отнес на вокзал,
спрятал от глаз, засунул под лестницу.
Себя загоняя, спешил до последнего,
с одышкой такой прямо в пропасть,
где осталась идеология мышления,
да забытая, галдящая молодость.
Люблю за баварской кружечкой пива,
читать бредни и горечь писания,
ждать реакцию оппонентов терпеливо,
чтобы повергнуть себя в истязания.
Жизни поход из тайги и песка,
в ликах и жестах навеки остался.
Страстью избыточной освистал,
жажду не утолил, но пробрался.
День каждый раз кончался на дворе,
первая звезда на небе появлялась.
Закат, как кровь, висел на топоре,
отражаясь в небе, солнце любовалось.
Дом закрыл. Ворота на замок
и земля по совести остыла.
При свечах библейский слог,
сам себе я бормотал уныло.
Облака закрыли луч звезды
и вода в реке студеная чернела.
Чище смерть, чем муки от беды,
а земля правдивей и страшнее.
Догорали свечи и во мгле,
тишина настигла внутренние своды,
продолжал молиться я во тьме,
за свет и благодушие природы.
Рассвет пошёл, уже светало,
петух горланил во все горло,
жить продолжал, как бы с начала.
Образ веры действовал покорно.
Господи, Всевышний! Помоги!
Народу русскому расправить плечи.
Пусть у них всегда чей.
цветут сады
и никогда не гаснут в Храме свечи.
Дай в каждый дом насущного вполне,
достаток провианта и разного вина,
сознания каждому в заботе о семье,
чтоб все богаты были, не только Родина.
Постиг я тишину Его безмолвия,
под шорох тлеющих свечей,
без грома в небе засияла молния,
как знак божественных лучей.