Садист.
Боль начинает усиливаться, изнутри обжигать, ранить, штуковина во мне разрастается, я начинаю стонать.
Вода. В довершении к распранию, теперь добавляется и она, течет струйкой, ведь только что это перенесла. И опять.
Вздыхаю, ощущаю, как он повелительно на меня смотрит и, наверное, ему хочется дрочить. Но пока просто стоит.
Вздыхаю рвано, жалобно постанываю.
Он наклоняется, заглядывает в глаза и касается клитора, уже не возбужденного, сникшего от боли. Трогает и спавшее возбуждение вмиг накатывает, становится жарким, ярким, волнующим, таким, что я вмиг дрожу.
И боль отступает на задний план, вперед выходит яркое неистовое возбуждение, сильное, огнедышащее, я начинаю сильнее дышать. И кажется, что еще чуть-чуть, и накроет сладкой горячей лавой, но видя мой блаженный подъем, он отнимает руку и оставляет меня лежать.
***
В отличие от обычного, этот наконечник требует силы, чтобы его вытащить. Мой врач берется за краешек, тянет — несильно, слегка — мягко нажимает и делает все, чтобы я заныла от боли. Застонала так, что по телу быстрее забегала кровь и ударила прямо туда.
Вниз, где становится до неприличия сладко.
Рукой он касается поясницы, придерживает меня, а другой резко вынимает игрушку. Боль прокатилась острой волной, он тут же коснулся клитора — и на миг мне показалось, что это наивысшее приятное ощущение. Сладость от ласки и острая принудительная боль.
Кое-как удерживаю, уже не дожидаясь его сигнала, бегу в туалет и там, наконец, прихожу в себя.
***
Даже если коснуться попы — боль острыми иголками прокатывается по телу. Дырочка сильно расширена последней игрушкой, стоит ее тронуть — как я сжимаюсь, боюсь.
А ведь впереди — самое страшное, то, что больше всего пугает и возбуждает. И если уже такая боль, то как же тогда?
Через боль, — прозвучало в голове, — через боль к удовольствию.
Я не спешу выходить из туалета, забираюсь, без разрешения, в душ. Из меня выходит так себе сабмиссив, покорный внешне, внутри — дикий зверь. Но напуганный, загнанный в капкан — как бабочка в банку — и накрытый сверху марлей.
Мне не улететь.
***
Выхожу на трясущихся ногах, понимаю, что самое сладкое — пока еще впереди. А то что было — так, легкая разминка, подготовка в терпению и боли, к умению во всем найти то, что сделает приятно и хорошо.