Хотела извиниться за вынужденную задержку, но не успела.
– Ладно, может, по дороге оклемаешься, – решил Винсент
и, неожиданно подхватил меня на руки.
– Не стоит, – ойкнув, смущенно попыталась отшептаться
я.
– Не стоит нам тут задерживаться, – резонно отметил
он. – Ибо видок у тебя аховый. Стражник у ворот сменится –
объясняться придется, причем может и до осмотра дойти. А
предъявлять содержимое рюкзака нельзя ни в коем случае. Там
все‑таки не романтические свечки с бутылочкой полусладкого
«Шан‑Тонне». В общем, не переживай. Ты не тяжелая.
Пришлось смириться с собственной беспомощностью и в очередной
раз поблагодарить Винсента. Конечно, при этом я надеялась, что
долго ему меня нести не придется. Но слишком уж тяжело далась
мышцам эта ночь. Сама я смогла пойти лишь, когда мы очутились на
дороге, и то не быстро. Винсент даже предложил вновь меня понести,
но я отказалась. Ни к чему лишние вопросы у стражника вызывать.
К городским воротам мы подошли, когда небо над горизонтом уже
окрасилось в мягкие розовато‑оранжевые тона.
Мой спутник два раза ударил кулаком по створке привратной
калитки и прокричал:
– Торай!
Пара мгновений ожидания и снова стук.
– Торай!
На этот раз с той стороны послышались поспешные шаги и хриплый
отклик:
– Да тихо ты, оглашенный!
Заскрипел засов, и калитка в воротах открылась. Торай отступил,
давая нам пройти, а затем быстро закрыл ее обратно и поторопил:
– Давайте, побыстрее. У нас тут, конечно, не главные
ворота, но начальство тоже пригляд имеет. Сейчас как раз поутру
обход будет.
– Уже уходим, – заверил Винсент, крепко подхватывая
меня под локоть. – Спасибо, что выручил.
– Да че ж я, не человек что ли? Понимание имею, –
хмыкнул Торай.
Винсент растянул губы в улыбке и, стараясь находиться в тени,
потянул меня к ближайшему проулку. Я желание следователя держаться
от освещенных мест подальше прекрасно понимала. Не о себе он
беспокоился – обо мне. Поскольку девушка в помятом перепачканном
платье, с прокушенной губой и ссадинами на руках и ногах могла
вызвать обоснованное подозрение у кого угодно. Даже от Торая,
притом что стояли мы в полутьме, Винсент старался меня
прикрыть.
Так что приходилось изо всех оставшихся сил перебирать ногами.
Понимая: если вот сейчас остановлюсь, даже на мгновение, то упаду и
уже не встану.