Шайка угрюмых ребят поспешила
убраться подальше от камина, освободив самое кошерное
местечко. Миг спустя на столешницу грохнулось блюдо
с жареным на вертеле поросенком, миски с ухой, кашей
и квашеной капустой, а последнее свободное место заняли
пузатый кувшин с отменным пивом и две глиняные кружки.
Молоденькая разносчица с рвущейся из шнурованного
декольте грудью так и норовила коснуться меня крутым бедром
и наклониться пониже, ставя перед почетным гостем очередное
блюдо. И если бы демоница, глядя на это бесстыдство,
не приподняла верхнюю губу, точно рычащая собака, девушка
в конце концов уселась бы мне на колени.
Впрочем, в тот момент девушки
не особо заботили. Разве что одна — проклявшая отца, но,
как известно, утро вечера мудренее, и отправляться
на поиски в сгустившихся сумерках — значит срезать
отведенные семь дней ровно в семь раз. Поэтому сначала
отдохнем, разузнаем обстановку, выспимся, снарядимся —
а уж потом в путь. С этими мыслями опорожнил
пинту светлого, но не почувствовал ни намека
на опьянение — хмель начисто испарялся под натиском
нелегких дум о стычке на корабле, к которым
добавилась головоломка из-за смертельно опасного задания.
— Прошу прощения, —
к нам подошел трактирщик и низко поклонился, придерживая
ворот кафтана. — У нас осталась одна свободная комната.
Прикажете выгнать постояльцев из соседней?
— Ни в коем
случае, — ответила Хира, прежде чем я успел разлепить
губы. — Нам хватит и одной, — ладонь скользнула
вдоль хребта, спугнув полчище мурашек. — Главное, чтобы
кровать побольше и покрепче.
— Вас понял, — мужик
наклонился еще ниже, едва не окунув лоб в миску
с капустой. — Сей же час позову плотника —
пусть все как следует усилит.
— Ага, — суккуба хрустнула
соленым огурчиком. — Свободен.
Мужик ушел, пятясь
и раскланиваясь, а прислужница прильнула к уху
и шепнула:
— Ну что, пойдем
наверх?
— Да погоди...
— обновил кружки, встряхнул опустевший на треть кувшин
и крикнул разносчицу — еще! — Посидим, перекусим,
выпьем... Койку, вон, еще не подготовили.
— Как знаешь, — суккуба
подняла пинту. — За успех во всех начинаниях.
— Соглы... — икнул
и чокнулся, пустив по боку посудины тонкую трещину.
Залпом выпил половину, утер пену
с губ и лишь тогда увидел напротив опаленную
окровавленную рожу Хорвата. Разбойник заглянул в свою, невесть
откуда взявшуюся чашу и лениво проворчал: