Не знаю, как на счёт трупа, но этого
проняло. Сплюнул себе под ноги и отошёл к столу, давая мне короткую
передышку, чтобы осмотреться. Хотя тут и пары секунд более чем
достаточно: добрую половину комнаты занимала печь, а на остальной
части расположился стол с двумя пнями вместо стульев и моё
суперложе из шкур. В глубине, там, куда почти не доходил свет от
лампадки, просматривались очертания двери.
И стала она мне до того вожделенной
эта дверь, что хотелось нестись к ней, сломя голову, особенно,
когда увидела, что возмутитель моего спокойствия вновь
приближается, но за окном, разрисованным морозными узорами,
отчётливо завыл волк. Бежать сразу же расхотелось. Но и рядом с
этим зеленокожим монстром оставаться было страшно. Выкатил на меня
свои зенки, того и гляди кинется.
Что делать-то? Куда бежать по снегу,
если там за окном могут быть монстры пострашнее? Я ещё и голая,
выйти так на мороз – это же самоубийство.
А мой монстр снова зашевелился,
только в этот раз я заорала раньше, чем он подошёл. От страха всю
аж трясло. А может не только от страха, но из-за последствия
обморожения. Но меня уже ничто не могло остановить. Вопила
самозабвенно, вкладывая в голос всю себя без остатка. До тех самых
пор, пока чуть не захлебнулась водой, выплеснутой из ведра на меня.
Правда, я к тому времени уже хрипеть стала.
Отплевавшись, хотела снова закричать,
но он на меня так посмотрел, что в горле разом пересохло. И пустое
ведро в его здоровенной лапище выглядело как-то опасно, что я тут
же решила, что быть убитой этим чудовищем куда хуже, чем
изнасилованной. Но голос моего разума страшилище предпочло
проигнорировать, удовлетворённо кивнув, он вместе с ведром уверенно
протопал к выходу и скрылся за дверью, напоследок впуская внутрь
морозяки.
Я аж подскочила на лежанке от
удивления, забыв про то, что только-только не могла и рукой
двинуть. Неведомая сила эмоций волшебным образом подняли меня. Я
зашипела, согнулась, почувствовав разом каждую клеточку своего
организма.
Ох, папочка, как же это больно!..
Застонав, стиснула в руках шкуру,
которой прикрывалась, и постаралась прислушаться. Боль болью, а в
такие моменты стоит думать о более важном. Напряглась, водя головой
по сторонам, прислушалась. Этакий суслик-переросток. Если бы могла,
ещё бы и ушами пошевелила, лишь бы понять, куда он пошёл, и не
стоит ли мне ждать его возвращения вместе с парой-тройкой таких же
зелёных дружков. С волос капала вода, но я, целиком обратившись в
слух, ничего не замечала, даже боль ушла куда-то.