Но самому лопату взять – не в радость. И снег кидать не хочется ему.
Сосед Ерёма (что уж тут лукавить), вмиг оценил, проблемный сей момент:
«Опять весной во двор к нему направит свои ручьи беспутный элемент…».
Сам он такого позволять не смеет: на огород снежок стаскал давно,
Чего Фома никак не разумеет, хоть наблюдал за этим он в окно.
Тогда как солнце не даёт надежду на то, что припозднится вдруг весна.
Уже в демисезонную одежду принарядилась с улицы толпа.
Но вот однажды, в час послеобедний раздался стук. И уж Фома не спит.
В окошко глянул на своих соседей, а там Ерёма короб мастерит.
Листы фанеры сшил он аккуратно. Не пожалел гвоздей на стенки он.
Затем на крышке адресок обратный написан был роднейшей из сторон.
«Зачем, приятель, ёмкость из фанеры тебе такая срочно вдруг нужна?».
А тот ответил хитреньким манером: «Заказан ящик из-за рубежа!
Там гонки лыжные наметили по плану, да только снег не выпал. Хоть – убей!
Я им по почте за большую плату сугроб и вышлю без больших затей!».
«А можно мне немножко бандеролей туда ж отправить лучшего снежка?».
Спросил Фома и словно шайка троллей, набил он снегом тридцать три мешка!
Чист двор как стёклышко – сугроб вошел в программу. Но огорчил соседа кислый вид:
Пришла, мол, от буржуев телеграмма: «Снег им не нужен. Свой – кругом лежит!»
Но похвалил за «бандеролей» груду: «Они для грядок – лучшие дары…».
И засмеялся: «В половодье будут у нас с тобой, сухие, друг, дворы!».
Часть вторая
Горбушка
Хлеб-соль
Кто навещал шестую долю суши, тот не забыл с советских тех времён,
Как хлеб вручали с солью, чтоб не кушать, а в знак, что уваженьем обличён!
Тот каравай: на рушнике, на блюде не каждому сподобилось принять,
Но нет обиды, коли знают люди, что хлеб, действительно, вовеки – благодать!
Фома мальцом любил шнырять у печки, где борщ варила мама – свежачок,
Или подливу к рису, пшонке, гречке: на сале жаря репчатый лучок.
Вот это лакомство, со сковородки прямо перепадало. Не шалил когда,
На хлебную горбушку сложит мама лучок со шкварками. Вкуснейшая еда!
Ерёма тоже не барчук с рожденья, батоном белым не макал он в мёд,
Не лил из банки он на хлеб варенье, готовя царский сдобный бутерброд.
Он повседневно хлебушек накрошит вкус к чёрствой булке не оставив свой,
Чтоб с маслицем – подсолнечным, хорошим, поставить чашку тюри пред собой.