— Беднякам выбирать не приходится, —
философски заметил сосед, скидывая потные вещи в бельевую
корзину.
— Ой, Димон, захлопнись, за тебя
вообще двоюродный дядя заплатил. Вся наша разница — что ты на него
батрачить будешь. Вот и все.
— Я же тебе по секрету, — покраснел
Дима, но кроме пыхтений ничего не добавил.
Перебраниваясь, соседи взяли полотенца
и ушли в душ. А я расправил постель и залез наверх. Есть хотелось
неимоверно, даже живот сводило. Но я не собирался совершать ошибку
и выходить из комнаты. Надо было подумать, что делать с этим
треклятым договором.
С одной стороны, Козлович огорошил
меня новостями. По всему получалось, что это и не школа вовсе, а
прям концлагерь. За территорию не выходи, учись хорошо, да еще и
дуэли у них какие-то разрешены. Помнится, что у Пушкина, что у
Лермонтова на них была смертельная аллергия. Страшно, ох, как же
страшно!
С другой стороны, невиданный и чужой
мир невероятно манил. Домовые, гоблины, гремлины и, могу
поклясться, много кто еще. Я не строил иллюзий: магический мир был
опасен. Здесь с четырнадцати лет уже приходилось отвечать за себя.
Но вместе с тем ни Рамиль, ни Дима не выглядели несчастными. Один
такой же, как и я, — обычный пацан. Другой — представитель некой
родовитой, судя по всему, фамилии.
Но существовал еще один немаловажный
фактор. То самое ощущение всемогущества, когда Павел Сергеич дал
поуправлять мне смерчем. Пусть и крохотным, но самым настоящим. Я в
жизни подобного не испытывал. И, что еще интересно, я почувствовал
себя особенным. Не обычным пацаном из неблагополучной семьи, а
действительно важной частью чего-то большего. Мыслей было очень
много. И выстроить их в логическую и последовательную цепь
почему-то не получалось.
Мне казалось, что я всего лишь
моргнул. А когда открыл глаза, то удивился произошедшим переменам.
В комнате темно, за окном тоже, на противоположной, одиночной
кровати посапывает Рамиль. Его я определил по костлявым ногам,
торчащим из-под одеяла.
Я сел на кровати. Вот тебе и подумал.
Желудок предательски заурчал, напоминая, что кушали мы с ним очень
давно. Теперь терпеть придется до самого утра.
— Максим, ты проснулся? — раздался
шепотом голос, в котором я узнал Диму.
Сам высокородный представитель славной
фамилии Байковых тут же вырос передо мной.