— Шафидуллин, Байков, Кузнецов,
подъем! Рыбки проснулись в саду, птички щебечут в пруду, а кого-то
ждут не дождутся на алгебре.
Утром голос Барановича-Козловича был
еще более противным. Я машинально засунул голову под подушку,
прижав ее к уху, и только потом сел в кровати. Не время спать.
Сегодня первое утро в моей новой магической жизни.
— Кузнецов, что решил? — дернулась
бородка куратора.
— Подписанный договор на столе. С
отработкой после окончания школы.
— Верный выбор. Держи.
Только теперь я обратил внимание на
синий рюкзак с золотой эмблемой — колючей веткой куста и пистолетом
сверху — под мышкой Козловича. Куратор протянул его мне. Внутри
оказался школьный костюм такого же насыщенного синего цвета, белая
рубашка, ремень, пара носков и ботинки.
— Прошу никого не опаздывать к
завтраку, — сказал Козлович, выходя.
Чистя зубы прихваченной из дома щеткой
в огромной уборной-душевой, я понял, что уже стал чем-то вроде
местной знаменитости. Полуодетые парни сонно заходили внутрь, но
сразу же просыпались, увидев новенького. Слава богу, никто не
предпринял попыток заговорить со мной, поэтому я быстро умылся и
поспешил в комнату одеваться.
Форма сидела на мне как влитая. Даже
поразительно. Я никогда не мог похвастаться хорошей одеждой. В силу
роста штаны всегда были чуть короче, чем следует. Кеды рвались
быстрее, чем у дяди Коли возникало намерение купить новые. Футболки
растягивались и висели безразмерным мешком. Сейчас же я выглядел,
как какой-нибудь актер из молодежного сериала про вампиров. Мне бы
еще рожу соответствующую, чуть смазливее, так было бы совсем
отлично.
— Рамиль, какие сегодня уроки? — я
положил рюкзак на стол, взглянув на учебники.
— Сегодня день то что надо, — кисло
отозвался сосед. От вчерашнего весельчака не осталось и следа. Я
его понимаю. Не все стоически переносят утро. — Алгебра,
литература, заклиналка, геральдика и два руноведения.
Заинтригованный, я сложил нужные
учебники и стал дожидаться соседей. Дима, несмотря на то, что
пришел с душа последний, собрался довольно быстро. А вот Рамиль все
копался, пытаясь оттянуть неизбежное. Но наконец и он оделся,
закинул учебники в рюкзак и с тяжелым вздохом махнул нам
рукой.
Свежесть осеннего утра пробрала
насквозь, заставляя окончательно сбросить оковы сна. Я глубоко
вдохнул аромат прелых листьев, перемежающийся с сырой землей, и
ощутил себя по-настоящему живым. Вокруг меня к столовой брели
невыспавшиеся ученики, мысленно проклиная все и вся, и только я был
рад здесь оказаться.