– Все равно, ей нельзя быть в этой палате, – сказал тот же самый голос, продолжая протестовать.
– Я знаю, но медсестра сказала, что другие палаты переполнены, и это в виде исключения, – объяснила новоиспеченная мать.
– Все нормально. Я не возражаю.
– А где отец у этой несчастной? – громко прошептал один из дедушек.
«И где это, правда?» – подумала Лина. Когда произошла авария, машину вел он. Сам отделался лишь легким испугом и незначительными повреждениями: никаких переломов, никаких потерь и беспокоиться не о чем. «Но зато когда он придет, то без потерь не обойдется – меня-то он точно уже потерял», – подумала Лина. «Ну и пусть, что подумает, что потеря-то невелика», – ухмыльнулась Лина. Она вдруг остро почувствовала злость к нему, как будто вся ее способность ненавидеть вдруг сфокусировалась на одном человеке.
Какая-то девушка, предположительно кто-то из теть малыша, одернула дедушку, сказав: «Ну папа, не так громко! Она же слышит».
Лина услышала, как шелестит больничный халат. Недавно родившая пациентка, наверно, поворачивалась на другой бок. Затем она же спросила:
– Милый, к ней же никто не приходил, верно?
Вопрос, вероятно, был направлен отцу.
Ее молодой муж заключил в умном тоне:
– По крайней мере, я не видел.
– Так нельзя! Просто ужас, – сказала вторая бабушка.
– Я вообще сомневаюсь, что отец существует, – вступил вновь первый дедушка, теперь уже тише.
Но отец у ее ребенка правда был, и его зовут Мишель. По его вине все и произошло: по его небрежности она забеременела, из-за его разгильдяйства потеряла ребенка.
Возгласы и некоторые неодобрения в ее адрес еще слышались какое-то время. Лина ждала, когда они стихнут. Она надеялась, что девочка снова заглянет и посмотрит на нее с сочувствием, но в палату пришла медсестра и заявила, что собирается унести ребенка из палаты поспать. Группа присутствующих попыталась возражать, но, как правило, в таких вопросах сестринский авторитет все равно берет верх. Они целиком переключились на новорожденного, стали его чмокать и посылать воздушные поцелуи. Лина их больше не интересовала.
Как только ребенка унесли, они также быстро потеряли интерес и к матери, а вскоре совсем ушли, оставив его на поруки супруга. Когда они проходили мимо Лины, то бросали на нее неловкие взгляды, печально улыбались, но, казалось, натянуто. Некоторые посматривали с осуждением. Девочка же, напротив, путаясь у них под ногами, улыбнулась и помахала ей. Лине от этого стало хорошо. Она слегка приподняла руку и, как бы скрываясь, помахала в ответ.